Хроники Моза. Часть Вторая.

Хроники Моза. Часть Вторая.

ЧАСТЬ 2

Глава 26
Ведёрко с огоньками
Кажется, всё в Стране Грёз точно так же, как много-много взмахов крыльев мотылька тому назад. Но… это только кажется, ведь герои, да-да, уже в пути. А значит всё изменится ВДРУГ, когда этого никто не ждёт, кроме, разумеется, самих героев.

- Как бы я хотел быть похожим на отважного Элса, - мечтательно вздохнул Май.
- Между пр-рочим, зависть – плохая чер-рта, - вздернул клюв Альбин. Ворону до смерти надоело слышать об этом Элсе.
- А я и не завидую! Просто восхищаюсь. Нельзя что ли?
- Чр-резмер-рно восхищаться значит сотвор-рить себе кумир-ра! – взялся за свое любимое занятие Моз.
- А что плохого в том, что я хочу быть похожим на отважного Элса?
- А то, что копир-ровать др-ругого – значит потер-рять себя, Май-Милентий Кинли, - продолжал поучать Моз, что в обличие ворона выходило у него очень забавно. Так что Май при всём своем уважении к учителю едва сдерживал смех.
- Пусть тебе пока далеко до отважного гер-роя Элса. Еще бы! В то вр-ремя, как он бесстр-рашно ср-ражался с ужасным Смор-рчком Козлобор-родом, ты р-распивал эль в Мер-рцающем овр-раге!
- Мы распивали эль, - смущённо поправил Май
- Да, но именно тебе, Май- Милентий Кинли пр-редопр-ределено пр-рор-рочеством ср-разиться с Чёр-рным Великаном!
- Главное, чтобы его до нас не успел победить отважный гер-рой Элс, - не на шутку забеспокоился Альбин. – Четы-реста лет не было никаких отважных гер-роев, и вот на тебе, стоило нам отпр-равиться в путь, как объявился этот проныр-ра Элс!
- Никакой проныр-ра не изменит пр-рор-рочества! – возразил Моз.
Слова мудреца несколько утешили Альбина.
Ещё немного он поводил недовольно клювом, но вскоре уже каркал, пританцовывая на плече у Мая.
- Лишь одер-ржу победу
Над Чёрным Великаном…
Дальше Альбин, сколько ни хохлился, не мог вспомнить ни слова. Как не мог вспомнить и то, кто автор этой замечательной героической песни…
- Где же я слышал эту … над чёр-рным… над чёр-рным…
Но ни Моз, ни Май тоже не могли вспомнить слова героической песни, которая, впрочем, обоим казалась знакомой.
- … И к вам, друзья- соседи,
Я рано или поздно
Вернусь! Вернусь! Вернусь!
Послышались где-то совсем близко весёлые голоса и задорные звуки балалайки.
- Олди! Джад! – обрадовался Май. – Вот сюрприз – так сюрприз! Откуда вы?
- Из Мерцающего оврага. Откуда же ещё? – хитро прищурился Джад.
- Но, как же, друзья, ведь вы не можете жить без блуждающих огоньков?..
- Мы взяли их с собой! – Олди прищурился ещё хитрее, чем Джад.
- Как это?- изумились разом Май, Моз и Альбин.
- А вот так!
Только теперь Май и его спутники обратили внимание, что Олди нёс в руках серебряное ведёрко с водой, в котором плавали какие-то светящиеся рыбки.
- Вы принесли их в ведре! – присмотрелся Май к плавающим сверкающим предметам, которые оказались тремя огоньками. Голубой, сиреневый и жёлтый, они принимали форму то звёзд, то таинственных рыбок.
- Но как вы заманили их в ведро? – продолжал удивляться Моз.
- В тот день, когда мы проводили вас до окраин Мерцающего оврага, над нашими домами витали такие густые пары алкоголя, что несколько огоньков упали в колодец. Мы зачерпнули их ведром и унесли с собой. И ничто не может удержать нас дома, когда наши друзья бесстрашно шагают навстречу подвигам.
Ведь мало ли опасностей может встретиться по пути – разъяренные драконы или, что ещё хуже, – коварные нимфы. Нет, не можем мы отсиживаться в Мерцающем овраге, когда Страна Грёз в опасности! Кто сказал, что я слишком стар, чтобы совершать подвиги? Мы с Джадом – мудрость и молодость – страшная сила!
- Но мудр-рые советы Маю всегда давал я, - почувствовал Моз укол ревности. – Хоть я и пр-риобр-рел это омер-рзительное опер-рение, но не растер-рял мудр-рость!
- Одна мудрая голова – хорошо, а две – лучше! – философски заметил Олди.
- А тр-ри – ещё лучше! – нахохлившись, добавил Альбин, который, несомненно, тоже причислял себя к мудрецам. Во всяком случае, был уверен на все сто процентов, что именно он, Альбин, самый мудрый ворон в Стране Грёз.

Глава 27
Ирга поучает Злату

В глубине сада в сетчатом гамаке, прикреплённом к двум кактусам, лежала красивая румяная златоволосая фея с зелёными грустными глазами. Она неотрывно смотрела на два огненных цветка.
- И откуда у меня, благоразумнейшей из волшебниц, такая глупая, неблагодарная дочь? - негодовала Ирга, снова туго- натуго стягивая крылья Златы прочным кожаным поясом. – Просто ума не прилож-ж-ж…
Злая волшебница осеклась на полуслове. Не хватало ещё, чтобы Злата начала выведывать, «откуда».

Но фею беспокоило другое.
- Осторожно, мама, ты помнёшь мне крылья или сотрёшь с них узор! - испугалась Злата.
- И поделом тебе! Кому нужны твои крылья! – затянула Ирга ремешок ещё сильнее. – Завтра ты будешь царицей! Вся Страна Грёз будет у твоих ног, а ты грезишь о каком-то там Солнечном лесе!
- Но, мама, я не хочу выходить замуж за царя Кошмара! – жалобно вздохнула Злата. - Он злой и жестокий.
- Девочка моя, Злата, - отвечала Ирга. – Пока у него цветок любви, он будет с тобой нежным и ласковым.
Злата грустно вздыхала:
- Но я не люблю царя Кошмара…
- Тем лучше. Знаешь ли ты, что такое любовь? Это страшные муки, и лучше тебе никогда не знать их. А не хочешь быть царицей, что ж… тогда придётся выдать тебя замуж за карлика ущелий! – снова пригрозила Ирга.
- За карлика ущелий?.. – улыбнулась Злата. Теперь, когда у них с отважным героем Элсом был маленький секрет, это её не пугало.
Главное, добраться, наконец, вдвоём с возлюбленным до Солнечного леса… Злата содрогнулась, вспомнив, как злой стражник Сольвейга поймал их своим ужасным сачком…
- Придётся, видно, выходить замуж за карлика… - с притворным сожалением вздохнула Злата, ведь прекрасный герой Элс был тоже далеко не великаном… И сейчас, наверняка, бродит где-то поблизости – любящее сердце не обманешь, а она чувствовала это…
- Да и платья из серебряных колокольчиков всё нет… - с плохо скрываемой надеждой в голосе добавила Злата. - Наверное, Его величество уже передумал брать меня в жёны…
Злая волшебница начинала сердиться.
– За глупого карлика ущелий?! Ни за что!
Ирга медленно зашагала в сторону Рубинового Дворца, а Злата уже не могла и не пыталась сдерживать слёзы…


Глава 28
Лесные чары

- Если верить теням, а они никогда не лгут, как и всё, что подчиняется Вечному Светилу, ещё совсем немного взмахов крыльев мотылька, и мы покинем этот полный восхитительных сюрпризов и опасностей лес, - прогнозировал Олди. – Он кончается уже вооот за теми деревьями. Видите, как ярок за ними свет?
- Уж очень он ярок, - зажмурился Альбин и захлопал от неожиданности крыльями.
- Это скопище мерцающих огней, - оживился Джад.
- Нет, маленьких радуг, - возразил Моз.
Разноцветные пятна на окраине леса менялись местами, как будто дразнили.
- Смеющихся радуг, - поправился Май, - потому что разноцветные вспышки света переливчато засмеялись, и юноше показалось даже, что засмеялись над ним, и вдруг, утратив прозрачность, начали медленно обретать формы – будто кто-то окунал в краски невидимую кисть – сначала ничего не разобрать… не художник – маляр, но несколько взмахов крыльев мотылька, и мазня обретает очертания прекрасных незнакомок.

- Нимфы! Бежим! – всполошился вдруг Моз, по старинным книгам знакомый с коварством этих прелестных созданий.
- Бежать??? – и не думал слушаться Джад. – Но они ведь так прекрасны…
Как все молодые таланты, он не мог и мысли допустить о том, что и красота бывает опасной.
- Подыграй нам, подыграй! – окружили его ободрённые нимфы и затянули героическую песню «Жил в чаще леса…»
Джад охотно пощипывал струны – рад был услужить прекрасным нимфам.
- Хватит об Элсе, много в лесу и других героев! – оборвал пение Альбин.
- О, ворон, ты, наверное, тоже герой? Мы споём и о тебе прекрасную песню, только надо её сначала придумать.
- О сколько сразу героев в нашем лесу! – подхватила восхищённо вторая нимфа. – Не хватит песен, чтобы воспеть все их подвиги.
- Но мы пока не совершили ни одного! - возразил было Май, но нимфу это ничуть не смутило.
- Вот верное слово – «пока», юноша, прекрасный, как майский день…
Нимфы переливчато засмеялись и окружили хороводом Мая.
- Но… - снова хотел возразить Май.
- Тебя ждёт волшебное будущее, прекрасный герой. И подвиги, и слава, и любовь, но всё это здесь, в чарующем нашем лесу. Зачем тебе Мерцающий овраг? Зачем тебе Сольвейг? Зачем тебе Долина Радуг? Мы будем петь тебе и танцевать, и никогда тебе не надоест.
Словно в подтверждение своих слов нимфы закружились быстрее, так что Маю даже показалось, будто вместе с ними начал вращаться и лес – огромный хоровод деревьев, а вокруг него – другой хоровод, и всё больше и больше хороводов вокруг, а край леса отступает всё дальше и дальше.
- О, юноша, прекрасный, как заря, - запела одна из нимф. – В наш лес ты прискакал совсем не зря. /На розовом да в яблочках коне, / породистом прекрасном скакуне. / Не зря закон «полцарства за коня» / гласит, но только дивный лес, маня,/ не хочет отпускать тебя туда, /где высятся большие города.
«Большие города»… - в полузабытьи повторял Май.
Что-то важное было заложено в этих словах, что-то, что придавало особый смысл его путешествию и, может быть, даже самому его появлению на свет, но вдруг это что-то, как солнечный зайчик в яблоневом саду, потерялось в переливчатом смехе…


Глава 29
Элс собирает серебряные колокольчики

Вообще-то Элс был немного зол. Он давно не видел никакой связи между «великий чародей» и «маг на побегушках». Да. Он ни какой-нибудь никчемный маг, который только и умеет, что мельтешить по Стране Грёз, появляясь, как кролик из шляпки фокусника, в самых неожиданных местах и, разумеется, в неподходящее время.
Нет, он, Элс, настоящий гений-чародей, и в каждый взмах крыльев мотылька может сотворить незабываемое чудо.
Так зачем ему снова спешить в этот лес, где он, кстати, был совсем недавно, и собирать какие-то там колокольчики, потому что некой взбалмашенной феечке вздумалось выходить замуж именно в платье из серебристых колокольчиков. К счастью, они ещё не отцвели.
И недовольный чародей принялся собирать позванивающие цветы, не расточая понапрасну заклинаний, да и просто, чтобы успокоиться немного, а такое монотонное занятие как собирать цветы и травы умиротворяет не хуже игры на флейте и лютне.
Тем более и колокольчики не простые, а музыкальные. Собирать такие - одно удовольствие.
В конце-концов чародей даже пришёл к мысли: очень даже хорошо, что в такое распрекрасное утро он переместился на такую распрекрасную поляну. Где-то здесь неподалёку жил его новый друг уже не такой ужасный Сморчок Козлобород и его возлюбленная нимфа… Как там её зовут?
Вспомнить Элс не смог, да это и не важно. Главное, что даже в чаще густого Солнечного леса есть кто-то, кому он был нужен со своим чародейским искусством.
А ведь нимфу урезонить гораздо труднее, чем дракона, и без чар не обойтись не только его неказистому другу из чащи леса, но и даже самому распрекрасному принцу.
Словно в подтверждение мыслей Элса поблизости послышался переливчатый смех, перепутать который ни с каким другим невозможно.
Элс не ошибся: нимфы опять заманили кого-то вглубь леса – какого-то прекрасного юношу, а следом за ним скакали карлики на конях и даже, кажется, летели птицы.
Но всматриваться, что творится за деревьями, чародей не стал: чем дальше затянут нимфы в лес, тем труднее разрушить их чары. И чародей быстро-быстро начал читать заклинание:
Крибле, крабле, хоровод,
Пойте задом наперёд,
Разомкнись, рассыпься, круг.
Не хватает в нём подруг.
В тот же взмах крыльев мотылька вихрь подхватил Мая, так что он едва успел протянуть руки Олди и Джаду. Моз и Альбин так крепко впились когтями в холки коней, что они заржали от боли, но главное - в этом стремительном воздушном водовороте они были все вместе, и неведомая сила отбросила их за пределы Солнечного леса.
А пока они оглядывались и приходили в себя, Элс укоризненно смотрел на нимф. Никакого порядка в Стране Грёз, на тёмные силы нет управы кроме как случайно оказавшихся в лесу чародеев, но разве скажешь об этом вслух? Мигом донесут царю Кошмару.
- А ведь прав ты, чародей, - виновато и чуть обиженно сама заговорила одна из нимф. – Не хватает в нашем круге подруг. Иначе и ты не смог бы разрушить наши чары. Самая прекрасная в нашем лесу нимфа Парнелия грустит одна на берегу ручья.
- Грустит? – удивился чародей. Элс вспомнил теперь, нимфу зовут Парнелия. – Но почему она… Ах, да…
Конечно, ведь возлюбленный в Сольвейге. Не понятно только, зачем…
- Ох, - вздохнула другая нимфа. – Это грустная история.
- А зачем тебе наши серебристые колокольчики? – недоверчиво прищурилась третья.
- Это грустная история, - в тон подругам ответил Элс, снова вспомнив, зачем он в лесу, и что нужно поскорее возвращаться, чтобы Гукук успел соткать свадебное платье из чудо-цветов, вызванивающее при каждом шаге невесты мелодии Солнечного леса.
Но как ни торопился Элс, спросил у нимф:
- А почему Сморчок Козлобород не в лесу, а в Сольвейге?
При этих словах нимфы отчаянно завизжали и бросились врассыпную по лесу.
«Что-то странное творится в этом лесу», - нахмурился чародей и растворился в воздухе с твёрдым намерением вернуться снова в лес навести здесь какой-никакой порядок и заглянуть под мухомор к Сморчку Козлобороду, когда тот вернётся к своей возлюбленной… В лесу он куда разговорчивее, чем в Сольвейге…


Глава 30
Альбин думает перед сном

- Уффф! Просто чудо, что рыбки не расплескались, - заглянул в ведёрко Олди.
- И балалайка цела, - ощупывал инструмент Джад.
- Как твои крылья, Альбин? – беспокоился за раненого друга Май. – А где же Моз? Мы потеряли Моза!
Рассвет и Жемчужина забили копытами, готовясь мчаться на помощь, но из орешника, растущего поблизости, раздался треск, несколько орешинок сорвалось на траву, а следом за ними рухнул на землю и Моз.
- Моз!!! Дружище! Наставник! Не хватало ещё, чтобы и ты повредил себе крылья! Ты цел, старина?
- Цел, и главное, мы наконец-то выбрались из леса, и, - Моз понял глаза к небу, - судя по положению Вечного Светила, мы на верном пути и будем у пещеры Черного великана как раз, когда на горе Нит зацветут кактусы!
- Знать бы ещё, силами какого чародея мы здесь, - вздохнул Май. – Ведь кто-то же нас спас. Я слышал его голос, но не видел из-за деревьев его самого.
- Наступит время, и мы узнаем истину, - ободрил Моз. – А пока нам надо спешить!
Замечание было резонным, и Май тот час же оказался на коне.
Джад и Олди взобрались на Жемчужину, а вороны уселись им на плечи.
Так и поскакали навстречу новому дню, приключениям и подвигам.
Правда, вокруг простиралось одно только поле, но благоразумного Моза это обстоятельство только радовало: значит, ничто не задержит в пути.
К вечеру кони порядком устали, но не было ни тени, ни воды.
Но Моз, хранивший все карты в мудрой своей голове, уверял, что ещё немного, и будет низина, а в низине – большой дуб, а возле дуба протекает прозрачный ручей. Чем не место для ночлега?
Как, впрочем, и всегда в девяносто девяти случаях из ста Моз оказался прав.
- Может быть, уже завтра Страна Грёз будет спасена, а Амарант и его поющий ворон свободны, - развалившись перед дубом, потянулся Май.
- И нас ждут, наконец, подвиги и великая битва с Чёрным Великаном, - продолжал Альбин и, подскочив, нахохлился и запрыгал у подножия Дуба.
Как? Уже?? Завтра???
Пока великая битва была далеко-далеко, неизвестно когда, думать о ней было нестрашно и даже приятно. Но: завтра???
А он ещё так молод и даже не прославленный поэт… Слишком, слишком молод, чтобы умереть, пусть даже и не бесславно.
Но Альбин тут же усилием воли отогнал назойливые мысли. Нет! Он никогда не будет трусом и предателем! И никогда не оставит друзей в беде!
И пусть он не осчастливит Страну Грёз своим былинным эпосом… кто-то другой, пусть даже и менее талантливый, воспоёт его подвиги… А он, Альбин, об этом даже не узнает, ведь он сложит крылья за Страну Грёз…
Альбин закрыл глаза, полные слёз умиления и уснул…
Май-Милентий Кинли перед сном ещё долго думал о Тайне, о том, что они обязательно увидятся снова.
Рассвет вспоминал, какие яблоки в Долине Радуг и хорошо бы, если бы вместо дуба здесь росла огромная яблоня.
А Жемчужина размышляла, что два карлика и два ворона для одной кобылы это слишком много, и вообще лучше бы она везла Мая, а всех остальных – Рассвет.
У Джада в голове звенели песни нимф, и он старался их запомнить, чтобы удивить потом лесным фольклором Мерцающий овраг.
А Олди думал о том, как хорошо, что судьба свела его с Мозом (вот у кого следует набраться мудрости, повезло так повезло)! И с его друзьями, конечно! И только Моз не думал ни о чём, а спал спокойным глубоким сном мудреца.

Глава 31
Май невольно постигает географию

- Моз, ты знаешь, о чём я сейчас подумал?
- Ты слишком многого хочешь, Май-Милентий Кинли, от простого мудреца. Только чародей Амарант умеет читать мысли, и это одна из причин, по которой он оказался в Гроте. Потому что не у всех в Стране Грёз мысли красивые и чистые, как у тебя, Май-Милентий Кинли.
- Что ты, Моз! Ни о чём таком красивом и чистом я и думать не думал. А подумал вот о чём: как плохо, что раньше я совсем не учил географию. Только сейчас я понимаю, для чего мне был нужен этот предмет. Не будь тебя со мной, я бы, точно, заблудился и пропал и уж точно не успел бы к пещере Черного великана к тому взмаху крыльев мотылька, как на горе Нит зацветут кактусы…
- Как долго я ждал этого признания, мой мальчик! – не сдержал слёзы умиления Моз. – Оно говорит о том, что ты стал настоящим будущим правителем Долины Радуг, достойным преемником твоего отца, способным не только отстаивать свою правоту, но и признавать свои ошибки. Но, надо признать, Май-Милентий Кинли, ничего непоправимого не произошло. Не книги учат мудрости, а сама жизнь. За одно путешествие ты узнаешь столько и географии, и истории и ещё столько всего-всего-всего, что сможешь и сам написать, пусть, конечно, не книгу, но грамотно, а главное, искренне изложить свои мысли и впечатления в особый фамильный альбом в назидание потомкам и помощь летописцам.
- А если мы все погибнем в бою с Чёрным Великаном, то как мы попадём в летопись??? – этот вопрос больше всего беспокоил Альбина.
- Не волнуйся, Альбин, - снисходительно улыбнулся Моз. – Об этом я позаботился заранее… и передал свою летопись моему пусть и не самому любимому, зато самому сообразительному, талантливому и умному и при этом, главное, скромному ученику Мимозу.
- Ах, этот задавака! – Альбин и слышать не хотел ни о каком таком Мимозе, которому, вероятно, втайне завидовал, ведь не ему же, ворону, доверили бесценную рукопись, а тому, кого достойнейшим признал сам Моз, пусть у достойнейшего и нет такой белоснежной бороды, как у его непревзойдённого наставника (до того, как тот стал вороном), но это дело времени.
- И эта летопись обрывается словами, - продолжал Моз. – «Задержавшись на несколько дней в Мерцающем овраге, они попали в Солнечный лес, откуда выбрались после многочисленных приключений вместе с новыми друзьями – мудрецом и музыкантом из Мерцающего оврага, и после новых опасных приключений в срок оказались у пещеры, где и состоялась великая битва с Чёрным Великаном, которая закончилась…» А чем она закончилась, дополнит мой ученик. И я уверен, он достойно закончит летопись, ведь лучший из учеников должен быть не просто достоин своего учителя, но в чём-то его и превзойти. Каждый мудрец стремится воспитать таких учеников.
- Моз! Ты всё предугадал! – воскликнул поражённый Май. – И то, что мы задержимся в Мерцающем овраге, и то, что будем блуждать по Солнечному лесу. И то, что к сроку попадём к пещере. Значит, тебе известно и то, чем закончится Сражение…
- Во-первых, Май-Милентий Кинли, не предугадал, а предвидел, а разница, скажу тебе, огромна. Предугадывают ведьмочки-гадалки, которых в последнее время на рынках нашей страны развелось огромное множество, как доносят перелётные птицы.
- А наша страна… - Май-Милентий Кинли густо покраснел, - … большая?
Если бы Моз не был в тот взмах крыльев мотылька вороном, наверняка мудрец бы также густо покраснел за своего любимого, хоть и далеко не самого толкового, но зато отважного и доброго, а это тоже значит немало, ученика.
– Во-вторых, - продолжал Моз, - придворные чародеи столько всего понатворили, чтобы переписать Историю Прошлого и Историю Будущего, а, главное, конечно, пророчество Амаранта, так что я могу предвидеть предсказуемое (много мудрости для этого не надо), а как в действительности сложится История Настоящего, теперь в каждый взмах крыльев мотылька зависит не от пророчеств, а от нас самих… Прости, Май-Милентий Кинли, но я не могу скрывать от тебя то, что не сказал даже твоим августейшим родителям.
- Спасибо, Моз, - улыбнулся Май и подмигнул Альбину, чтобы приободрить друга-ворона, но тот, вопреки опасениям юноши, держал себя достойно – только повёл клювом в ответ и чуть крепче впился когтями в холку Жемчужины… И всё же, Моз, не хотелось бы уходить в безвестность наследным принцем-невеждой, ничего не знающим о том, что из себя представляет Страна Грёз.
- С Мерцающим оврагом, Солнечным лесом и Чистым Полем ты уже знаком и даже не из книг, - ободряюще улыбнулся Моз. – Дальше направо будут города, самый большой и красивый из которых Сольвейг, к нему ведёт прямая дорога. А дорога налево ведёт к той самой горе Нит, о которой говорится в Пророчестве. Ещё дальше другие горы, на которых живут чародеи. Чародеи почему-то любят горы. Наверное, облака дают им силы. А дальше, за горами, на окраине Страны Грёз, в долине Миракл, та самая пещера, к которой мы так спешим.
– Впереди ещё долгий путь, - вздохнул Май, окинув взглядом Чистое Поле.


Глава 32
Сморчок Козлобород прячется за кактусом

«Судьба несправедлива порой, - думала Илиодора, раскачиваясь в своём гамаке. – Я так люблю свободу и летать, люблю, когда ветер играет по нотам листвы, а здесь только эти колючки, которые никогда не цветут. Я должна была родиться в лесу…»
«Ты рождена не для того, чтобы жить в Сольвейге и править Страной Грёз. Мы будем править с тобой Солнечным лесом», - ответил кто-то таким знакомым волнующим голосом совсем близко, и из-за кактуса вышел ни кто иной, как отважный герой Элс.
- О, ты подслушал мои мысли, - смутилась фея. – Или я не заметила, как думаю вслух?
- Просто мы думаем об одном и том же, и нам обоим надоел этот высший свет с его капризами и условностями. Один только этот щёголь Фонфар сведёт с ума кого угодно! Как хорошо, что в Солнечном лесу нет ни начищенных цилиндров, ни зелёных драконов.
- Но там ведь прекрасные нимфы… - снова вздохнула, прищурившись, Злата.
- Нимфы? Ах, нимфы! – отмахнулся Сморчок Козлобород.
- Даже нимфы не имеют власти над тобой, отважный герой! – восхитилась фея. – А ведь, по слухам, никто во всей Стране Грёз не может устоять перед их чарами.
- Не стоит верить слухам, прекрасная Илиодора, - с видом мудреца изрёк Сморчок Козлобород и получил новую порцию похвалы со взбитыми сливками.
- В самом деле, - засмущалась фея. – Как я могла усомниться в твоей непорочности? Мне так нравится, когда ты зовёшь меня И-ли-о-до-ра.
Злата лукаво улыбнулась и, мигом оторвавшись от гамака (долго лежать в нём вообще вредно для бабочковых крыльев) оказалась у двух золотых роз.
Нет, она, конечно, верила Сморчку Козлобороду, но ни на миг не доверяла коварным лесным нимфам, каждая из которых, наверняка, только и думает о том, как бы заманить поглубже в лес её отважного героя.
«Не дождётесь, нимфы!» - с этой торжествующей и несколько злорадной мыслью она сорвала волшебный цветок и протянула его Сморчку Козлобороду.
- Эта роза не вянет. Только прошу тебя, прекрасный мой герой, никому её не отдавай. Пусть будет она всегда с тобой на память обо мне.
- О нет, царица моих грёз, никогда! – вскричал Сморчок Козлобород, прижимая розу к груди.
В этот взмах крыльев мотылька ему и впрямь казалось странным, что он мог когда-то грезить о каких-то нимфах. Но откуда тогда ему, жившему под шляпкой мухомора, было знать, какая красота ждёт его за пределами Солнечного леса?

Глава 33
Волшебная игла

Верно говорят, ничто так не украшает фею, как свадебное платье от Гукука.
Когда-то игла его была самой что ни на есть обыкновенной иглой, хоть некоторые портные и утверждают, что она ИЗНАЧАЛЬНО была волшебной.
Нет, нет и нет! И произошло это (да, чудо!) не за один взмах крыльев мотылька, а постепенно.
Все пальцы исколол себя портной, а узоры на ткани оживать не хотели: не пахли цветы, не шумели деревья, и птицы, мотыльки как неживые.
Однажды Гукук даже разрыдался над своей работой, считая себя никчемным портным, и вдруг его иголка ожила и пошла сама выписывать узоры – в точности такие, как представлял их её хозяин.
- Чудеса! – затанцевал Гукук, представляя, как обрадуются все франты и феи страны.
Да, сколько восхитительных нарядов сшито им с тех пор…
…Первый портной Страны Грёз осторожно надел только что законченное платье на манекен, похожий на Злату, только без крыльев (наряд вызванивал при этом самые нежные мелодии предвкушения счастья) и отступил на несколько шагов назад полюбоваться. Обошёл манекен, остановившись позади своего творения.
Спина открыта, так что крыльям ничего не будет мешать. Потому-то, из-за крыльев, и платье довольно простое по крою, даже шлейф довольно скромен, тем более и колокольчиков на длинный шлейф не хватило. (Элс, сразу видно, не слишком утруждал себя в Солнечном лесу), поэтому и позванивающего серебристого полотна придворные ткачи наткали совсем немного – едва хватило на платье.
И всё равно оно прекрасно, как чешуя у русалки, только вместо чешуек нежные, пахнущие счастьем цветы. Вышитые мотыльки порхают над ними… А когда будет шествовать фея, как прекрасна будет музыка её шагов.
Нет, права, права была невеста, что отложила свадьбу, пусть и с самим царём, из-за платья. Наряд того достоин.


Глава 34
Дэнди опять недоволен

У Фонфара и впрямь были кое-какие причины для недовольства. Весь Сольвейг готовится к пышной свадьбе царя, а он, тайный советник, должен лететь невесть куда, искать белого ворона, в то время как нужно распоряжаться во дворце, как украсить тронный зал, давать указания скоморохам и менестрелям. И поварам! Эх, без него они такого могут наворотить! Одна только мамочка справится, конечно, за неё можно не беспокоиться. Пряники, знаменитые медовые пряники по фамильному рецепту Кульбабы, конечно же, как всегда будут на высоте. И надо же было его величеству назначить главным церемонемейстером этого выскочку Эгга, брата-близнеца свирепого Драконтия. То-то весёленький получится праздничек! Нет, лучше не думать об этом, не думать.
- НЕ ДУМАТЬ – повторил Фонфар уже вслух.
Он был зол не на шутку, так что Дэнди только повёл ухом, когда хозяин сказал «НЕ ДУМАТЬ».
Дракончик хотел было завязать разговор, и заметил на это что-то вроде «мудро, Фонфарчик, в умной голове не место глупым мыслям», но, уловив мрачное настроение хозяина, решил подождать более существенного повода для разговора.
Но Фонфар только думал, думал, думал… Что толку летать наугад?
- Искать в Стране Грёз белого ворона всё равно, что искать иголку в стоге сена! – произнес наконец тайный советник.
- Совершенно бесполезное занятие,-радостно согласился Дэнди, у которого уже давно горело во рту от жажды. – Почему бы нам не отдохнуть? Я устал и хочу пить. Здесь недалеко как раз протекает ручей.
- Но если мы будем сидеть сложа крылья, то не найдём белого ворона НАВЕРНЯКА… – засомневался Фонфар.
- Наоборот! – с жаром убеждал дракончик хозяина. – Отдохнув немного, с новыми силами мы, МОЖЕТ БЫТЬ, и отыщем этого – свалился же он откуда-то на нашу шею – БЕЛОГО ВОРОНА.
- Это ты старине Элсу скажи «Спасибо», - вздохнул Фонфар. Угораздило же чародея показать эту птицу как раз накануне такого грандиозного праздника! А если Страна Грёз, действительно, в опасности, то почему бы сначала не найти этого белого ворона, а уже потом играть свадьбу?
Фонфар вздохнул. Уж ему-то отлично было известно, почему. Согласись прекраснейшая Севериана отдать ему руку и сердце, его не остановила бы и стая белых ворон.
Фонфар снова ушёл глубоко в раздумья и совершенно забыл о Дэнди, так что дракончику пришлось пойти на крайние меры:
- Сейчас от жажды я начну извергать изо рта огонь и испорчу твой новый плащ! – пригрозил Дэнди.
Тайный советник, конечно же, знал, что никакой Дэнди не огнедышащий дракон и говорит это просто так, чтобы всё вышло по его, ну и, конечно, чтобы позлить своего хозяина. Но над великолепным голубым плащом три недели, не покладая рук, трудились лучшие портные Страны Грёз, и от одной мысли, что с ним может что-то случиться, у Фонфара пересохло во рту, и он грозно скомандовал Дэнди:
«Приземляйся у ручья!».


Глава 35
У Ручья

В обличие ворона Моз по-прежнему чувствовал себя весьма неуютно, впрочем, считал, что клюв и перья отнюдь не помеха новым философским открытиям и даже наоборот! Вот что значит истинный мудрец, способный во всём увидеть светлую сторону!
Что же светлого узрел Моз в чёрном своём оперении?
- Во-первых, - рассуждал Моз вслух, стараясь убедить не то самого себя, не то своих друзей, - это не навсегда, а только до того взмаха крыльев мотылька, когда мы освободим Амаранта – уж он-то в два счёта разрушит заклинания лесной колдуньи. А если это не навсегда, то переживать по этому поводу не стоит ни одного взмаха крыльев мотылька.
Во-вторых, когда ещё представится возможность пожить в теле ворона, отличном от тела мудреца? Надеюсь, конечно, что никогда… Но… - Моз, наверное, бы глубокомысленно погладил бороду, если бы в тот взмах крыльев мотылька она у него была. Но поскольку таковой не было, просто подпрыгнул на нижней ветке большого дуба.
-Когда я вернусь в тело мудреца, я напишу трактат о том, как обличие ворона влияет на ход мыслей мудреца, который, надеюсь, будет полезен другим мудрецам.
Моз, как и обещал, создал свой трактат « О том, что чувствует мудрец в обличие ворона, и какие выводы следует сделать из этого другим мудрецам».
Конечно, стоило бы привести его весь целиком, но мудрецы итак знают его наизусть, а прочим читателям Хроники он будет не совсем понятен, не в обиду будь сказано. А чтобы было ясно, о чём речь, приведу лишь один, наиболее доступный немудрецам отрывок: «Оперение, каждое оброненное пёрышко опровергает наши схоластические представления о сиюминутности в пространстве, когда ты одновременно являешься вороном, стремящимся ввысь и пёрышком, мягко, но неуклонно приближающимся к земле».
Не правда ли, эти слова хочется цитировать снова и снова? И если, мой друг, вы ещё только стремитесь стать мудрецом, настоятельно рекомендую изучить этот трактат, значимость которого для Страны Грёз переоценить невозможно.
Но вернёмся на много взмахов крыльев мотылька тому назад, к дубу-великану у Ручья.
- И знаете, что я заметил, друзья: когда находишься столько взмахов крыльев мотылька в теле ворона, начинаешь думать не как мудрец, а как ворон, - изрёк Моз.
- Чем же, интересно, мудрецы лучше воронов? – обиделся Альбин.
- Я имел в виду не «лучше», а «иначе». К тому же, о белых воронах речь не шла вообще. Я вполне допускаю, что белый ворон ощущает себя несколько иначе, чем чёрный…
- Уж поверь мне, - нахохлился Альбин ещё больше, - не несколько иначе, а совершенно иначе. Я даже опасаюсь, как бы, смыв эту черноту снаружи, я не остался чёрным вороном внутри, она как будто въелась в мои мысли. Ах, ты прав, Моз, карр! Нет ничего хуже, чем быть чёрным вороном! Но я нашёл мудрое решение, Моз, почаще напоминать себе, что я белый ворон, а ты почаще говори себе «Я мудрец, мудрец, мудрец…»
- Я мудрец, мудрец. Мудрец, - послушно повторил Моз, а Альбин, довольный, запрыгал по траве: «Я белый ворон, белый, белый, я белый ворон, белый, кар!..» и так увлёкся, что не заметил, как на поляну приземлился дракончик, а восседавший на нём некто в золотом цилиндре с удивлением и любопытством смотрел на Альбина, слегка прищурившись.
«Я белый ворон, белый вор…» - осёкся Альбин на полуслове, и тоже ответил Фонфару таким же взглядом (а во все времена тайный советник был единственным в Стране Грёз поклонником золотых цилиндров, так что вы, наверняка, дорогой читатель, и сами догадались, кто приземлился у Вечнозелёного Дуба).
- Я белый вор-рон, белый, белый…
- Но, позвольте, у вас же чёрные перья… - смекнул Фонфар. Чутьё подсказывало тайному советнику, что что-то нечисто с этим чёрным вороном.
Но и осторожному Мозу Фонфар показался подозрительным. Неспроста, нет, неспроста, этот, в позолоченном цилиндре, заинтересовался оперением Альбина.
- Мой бедный бр-рат, - с наигранным безразличием обратился Моз к ворону. – Когда же ты начнёшь отличать белое от чёр-рного и чёр-рное от белого?
Альбин вытаращил было от удивления глаза, но тотчас понял, нет, не просто так Моз решил выставить его дальтоником. Ведь кому-кому, а Мозу доподлинно известно, что он, Альбин, как никто другой, истинный поэт и художник, ценитель прекрасного, чувствует тончайшие оттенки всех цветов и ароматов. Нет, Моз , хоть и стал в последнее время несносен, но если так поступает, значит, на это есть веские причины. Эти мысли вихрем пронеслись в голове Альбина.
- Да нет же, я пр-рекр-расно отличаю чёр-рное от белого и наобор-рот, - принялся он вдохновенно подыгрывать Мозу, обнаружив в себе ещё один талант – талант актёра. – Смотр-ри, мой белоснежный бр-рат, - толкнул Альбин Моза в бок, - какие чёр-ные тучи, - поднял белый ворон глаза в небо, где плыли похожие на корабли белоснежные облака. – Навер-рняка будет гр-роза!
- Он всегда так говорит в ясную погоду, - пожал плечами Олди и вздохнул.
- Ну вот… Искал белого ворона, а нашел ворона-дальтоника! – покачал головой Фонфар. – То-то рассердится Его Величество.
- А зачем вам белый ворон? – прищурился Май.
- А зачем вам меч? – в свою очередь прищурился Фонфар.
- В лесу, знаете ли … мы шли через лес… - ловко выпутывался Олди. - … много хищных зверей… А ещё мы слышали… там в чаще леса, которую нам также предстояло пересечь… живёт… вернее раньше жил … ужасный Сморчок Козлобород. Но, к счастью для нас, его победил отважный герой Элс. Вы слышали о таком?
- Слышал, слышал, - презрительно усмехнулся Фонфар. – И больше слышать не желаю.
- И пр-равильно! Пр-равильно! – одобрил Альбин.
- Летим, Дэнди, - поторопил тайный советник.
- Смотри, не промокни в грозу, белый ворон! - съязвил Дэнди на прощание.
- И ты бер-реги свои жёлтые кр-рылья, ор-ранжевый др-ракончик! – не остался в долгу Альбин.
Дэнди хотел было сказать наглецу ещё что-нибудь обидное, но так ничего и не придумал, что с ним случалось нечасто. Да и что поделать, если кто-то воспринимает мир иначе?
С такими мыслями Дэнди оторвался от земли.
- Фонфар, представляешь, каким уродцем видит меня этот ворон-дальтоник? Только представь – оранжевая шкурка и жёлтые крылья. Кич! Безвкусица! Совсем другое дело – зелёная кожа и серые крылья. Благородно и элегантно! Зелёный цвет самый красивый в радужном спектре, ведь правда, Фонфар? Фонфар считал иначе (оранжевый гораздо красивее, но счёл за лучшее промолчать, дабы не затевать ненужный спор с дракончиком). Тем более, нужно было поспешить на бал, обещавший быть самым пышным за всю историю Страны Грёз. И даже невесть откуда взявшийся и неизвестно куда запропастившийся белый ворон не мог испортить его!

Глава 36
Парнелия превращается в старуху

Отцветали серебряные колокольчики.
Снова Парнелия бродила по лесу одна, время от времен останавливаясь у какого-нибудь дерева и вздыхая. Кругом росли только светлые жизнерадостные берёзы. И вдруг нимфа увидела среди них унылое дерево осину. Казалось, солнечные лучи обходили его стороной.
На сердце у Парнелии тоже было грустно и мрачно, и она почувствовала, что-то роднит её с этим одиноким деревом. И нимфа вспомнила, что из ветвей этой осины она сплела себе венок перед тем, как отправилась на Лесной Бал.
Парнелия грустно обняла дерево:
«Если бы я только могла пойти за ним, говорила она осине. – Если бы я могла изменить облик и незаметно следовать за моим героем. Я бы согласилась превратиться в кого угодно».
При этих словах осина вздохнула, закачалась во все стороны, заскрипела. И вдруг превратилась в сморщенную сгорбленную старуху.
- Я могу тебе помочь! – сказала колдунья. – Но готова ли ты за это поменяться со мной внешностью?
- Готова! Готова! – обрадовалась Парнелия и бросилась в порыве благодарности целовать руки своей спасительницы, а та уже кружилась, пританцовывая с песней, которая была ни чем иным, как заклинанием:
Крибле, крабле, помело,
Белопёрое крыло,
Родниковая вода,
Буду вечно молода!
А когда остановилась, перед нимфой стояла уже не сморщенная старушка, а юная цветущая нимфа, точная копия её самой. Только глаза у колдуньи остались старыми, выцветшими, злыми.
Парнелия же превратилась в старуху с юными, как прежде, глазами.
- Теперь ты будешь оставаться в таком облике до тех пор, пока не найдётся юная красавица, которая захочет поменяться с тобой внешностью, - на прощание колдунья сказала Парнелии. - Если она будет ещё более красива, чем ты, то, пожалуй, я верну тебе твою внешность, а себе возьму её, но ты так красива, что не особенно на это рассчитывай. И ведьма зловеще рассмеялась вслед Парнелии.


Глава 37
Сморчок Козлобород заключает пари

По случаю предстоящей свадьбы Кошмар, по совету Фонфара, надел голубой цилиндр, розовый фрак и жёлтые брюки и выглядел весьма элегантно. В ожидании своей возлюбленной новоявленный франт так усердно прижимал к груди пылающий цветок, что прожёг во фраке дырку. Но счастливый жених даже не заметил этого: он был погружён в мечты о своей невесте.
- Ни одна, даже самая большая, корона не способна украсить так, как украшает любовь, - изрёк царь, вошедший в историю как самый вероломный. Да, забавная вещь – история, хотя только кажется, что порой нелогичная, в действительности в каждый взмах крыльев мотылька всё идёт как надо и никак иначе…
Наконец появилась Злата в серебристом платье. Карлики ущелий несли следом за ней шлейф. В хвосте процессии горделиво выступала Ирга в пышном чёрном платье и шляпе с огромными полями.
Кошмар нетерпеливо подбежал к своей возлюбленной.
- Фонфар, неси скорее кольца! – приказал правитель Страны Грёз.
Тайный советник торопливо исполнил приказание.
Злата с надеждой озиралась вокруг.
Счастливое лицо Кошмара, угодливая физиономия Фонфара, неумолимо сжатые губы Ирги, напряжённый взгляд Сморчка Козлоборода…
Пришла на свадьбу и Парнелия. Преображенная нимфа стояла недалеко от своего возлюбленного мнимого героя и грустно смотрела на него, и из глаз у неё текли слёзы.
Среди множества лиц Злата заметила скорбное сморщенное лицо старухи с удивительно юными светло-зелёными глазами.
- Ваше Величество,- произнесла Злата. – Перед тем, как я стану Вашей женой, я хотела бы, чтобы вы исполнили одну мою просьбу.
- Конечно, моя любимая. Но может, лучше после свадьбы? Мне не терпится назвать тебя своей женой.
- Ваше Величество… Пожалуйста… Умоляю вас… пробормотала Злата, побледнев.
- Конечно, конечно, успокойся, любовь моя. Только не называй меня Ваше Величество. Кошмар. Просто Кошмар.
Злата наклонилась к самому уху своего нежеланного жениха:
- Кошмар, посмотри туда. Видишь ту печальную старушку? Подари ей эту розу. Может, тогда она повеселеет.
- Подарить твою розу? Никогда! – шёпотом ответил Кошмар. – Скорее я подарю ей всю Страну Грёз! Этот цветок – самое дорогое, что у меня есть. Он напоминает мне о тебе.
- Но теперь я всегда буду с тобой. Зачем тебе этот цветок?
- Нет. Нет. Нет. Проси что угодно, но не это.
Услышав это, Злата расплакалась от бессилия. Увидев слёзы возлюбленной, Кошмар и сам всплакнул. С трудом оторвав розу от сердца, царь поспешил вручить её в руки грустной старушки.
- Нет! Нет! – вскричала Ирга, поняв, что происходит.
Но было уже поздно. Цветок любви коснулся рук Парнелии и, погаснув, превратился в обыкновенную жёлтую розу.
Кошмар недоумённо оглядывался вокруг.
- Что здесь происходит? – грозно рявкнул Кошмар, так, что стены Хрустального дворца зазвенели.
- Свадьба, ваше величество, - растерянно ответил Фонфар.
- Что-о?! – рыкнул Кошмар. – Это кто же здесь женится? Уж не я ли?
И посмотрев на Злату, самовлюблённый царь надменно добавил:
- И уж не эта ли конопатая рыжая толстуха – моя невеста? И она ещё посмела называть меня Кошмаром!
При этих словах Ирга упала в обморок, и карлики ущелий подхватили её.
Злата радостно взглянула на своего возлюбленного карлика. Он был озадачен.
«Рыжая? Конопатая? Толстуха?» - спрашивал себя Сморчок Козлобород, глядя на хорошенькое личико Златы, на её румяные щёчки, усыпанные веснушками и пышные золотые локоны.
Карлик заметил, что на него постоянно смотрит старуха, которой Кошмар отдал розу. Сморчку Козлобороду показалось, что где-то он видел эти глаза, но карлик не узнал в сморщенной старухе прекрасную нимфу Парнелию. Впрочем, он вспоминал свою лесную нимфу все реже и реже.
Может быть, Сморчок Козлобород и узнал бы её и, вполне возможно, даже устыдился за свою забывчивость, но все взгляды были обращены к дверям. В залу вошла очень высокая стройная красавица с белой, как мрамор, кожей, белоснежными льняными волосами, жемчужной улыбкой и ледяным серо-синим взглядом.
- Севериана! – радостно воскликнул Фонфар.
- Неприступная Севериана! Неприступная Севериана! – пронеслось по залу.
- Севериана! – краснея и бледнея воскликнул Фонфар и ринулся к выходу, чуть не сбив с ног Сморчка Колоборода.
Тот тоже посмотрел на дверь и увидел волшебницу, словно выточенную из глыбы льда.
- Красавица Севериана!- краснея и захлебываясь от радости, прошептал Фонфар и торопливо побежал поприветствовать фею, чуть не сбив с ног Сморчка Козлоборода.
- Бал продолжается!- воскликнул тайный советник. – Сегодня мы на славу повеселимся, клянусь моим оранжевым цилиндром.
- То есть как это продолжается? – грозно переспросил Кошмар.
Фонфар заискивающе улыбнулся и сказал:
- Бал продолжается в Стеклянном дворце!
Стеклянный дворец находится довольно далеко от Хрустального дворца, и радостные звуки бала не могли доноситься оттуда до покоев Кошмара и нарушить его мрачное одиночество, поэтому царь не стал возражать.
Злата ни на шаг не отходила от Сморчка Козлоборода и не переставала радостно болтать и смеяться. Парнелия все время шла за ними, прислушиваясь к каждому слову.
Она хотела, чтобы Сморчок Козлобород узнал её, и в то же время боялась этого.
«Может, отважный Элс уже забыл меня? Ведь он обещал мне вернуться до того, как отцветут серебряные колокольчики? - думала Парнелия. Но тут же отгоняла эти мысли. – Нет, доблестный герой Элс не мог не сдержать своего слова. Наверняка, здесь не обошлось без колдовства».
Вдруг Злата и Сморчок Козлобород остановились. Навстречу им решительно шла Ирга.
- Сейчас начнутся нравоучения!- вздохнула Злата.
Ирга гневно схватила дочь за руку и потащила за собой.
- Неблагодарная! – сказала она. – Будешь сидеть взаперти, пока не одумаешься.
Между тем, Сморчку Козлобороду хотелось веселиться. Живя в чаще леса, он долгое время не знал, что такое наслажденья. А теперь, увидев Хрустальный дворец, украшенный драгоценными камнями, искрящимися в свете разноцветных люстр, воздушные шары, пышные горы мороженного и зефира, карлик совсем потерял голову.
Приплясывая под весёлую польку и набив рот мармеладом, Сморчок Козлобород старался не отстать от музыкантов. Позади него шли три приятеля: смотритель царского драконодрома Драконтий, придворный портной Гукук и придворный винодел Аксамант.
– Бедняга Фонфар по уши влюблен в эту неприступную гордячку, - услышал вдруг Сморчок Козлобород, замедлил шаг и поднапряг слух.
- Да уж, Гукук, Фонфару не позавидуешь, - отвечал Аксамант. – Готов поспорить на что угодно, она никого не полюбит.
Сморчок Козлобород чуть не взвизгнул от радости. Вот наконец-то выдался удачный случай для мести! Этот пустоголовый франт ещё узнает, как смеяться над ним, отважным Элсом, победителем Сморчка Козлоборода.
И карлик приостановился в предвкушении мести.
Вдруг он почувствовал сильный толчок и услышал над собой громовой голос: «Пр-роклятье!»
Высокий и грузный Драконтий (Сморчок Козлобород едва доставал ему до середины бедра), не заметив карлика, споткнулся об него и растянулся на земле, придавив своей тяжестью Козлоборода.
- Ой! Ой! Ой! – запищал Сморчок Козлобород.
- Что ты вертишься под ногами? – недовольствовал Драконтий.
- Может, ты подслушивал наши разговоры? – недоверчиво спросил Аксамант.
- Нет, не подслушивал, - поспешил успокоить друзей Сморчок Козлобород. – Но я случайно услышал, о чём вы говорили. Неужели эта неприступная волшебница и вправду никого не удостоит вниманием?
- Уж тебя-то точно не удостоит, - рассмеялся Драконтий.
- Почему это? – почти возмущённо воскликнул карлик.
Приятели рассмеялись:
- Уж если она отказала тайному советнику, то тебе нечего рассчитывать на её благосклонность, – заметил Аксамант.
- Ну а если она меня полюбит?! – вскричал Сморчок Козлобород.
Приятели рассмеялись ещё громче.
- Если ты, уродливый коротышка, влюбишь в себя гордячку Севриану, я отдам тебе свой волшебный кувшин.
- А я свою волшебную кастрюлю! – подхватил Ангар.
- А я свою волшебную иголку!- добавил Гукук.
- А я своего любимого дракошу Тритона! – заключил Драконтий.
- Я согласен! И я выиграю пари! Клянусь своим оранжевым цилиндром! – крикнул Сморчок Козлобород и вприпрыжку побежал обгонять музыкантов.

Глава 38
В Стеклянном дворце

Стеклянный дворец понравился Сморчку Козлобороду ничуть не меньше, чем Хрустальный. Здесь было меньше драгоценных камней, чем в Хрустальном дворце, зато люстр из цветного стекла, воздушных шаров, мишуры, серпантинов и карамельных цветов – великое множество.
Повсюду сновали слуги с подносами, на которых возвышались горы кремовых шариков, шоколадных слоников, мармеладовых мишек и пряничных лошадок.
У Сморчка Козлоборода глаза разбегались от обилия лакомств, он бегал от подноса к подносу, набивал рот сладостями – ему хотелось отведать всего, о чём он даже не слышал в чаще леса.
Весёлые польки сменилась чарующими вальсами. Козлобород без передышки кружился по залу с самыми красивыми феями и волшебницами страны Грёз. А из самого темного угла им незаметно любовалась Парнелия.
В другом ярко освещенном углу, украшенном карамельными розами, гордо стояла Севериана. Она не могла танцевать, потому что шлейф её платья был слишком длинным. Фонфар постоянно вертелся возле неё, угощал её сладостями и, наконец, вышел в сад и вскоре вернулся с огромным букетом чёрных роз. Но едва Севериана коснулась их, как они превратились в лёд.
Фонфар что-то шепнул неприступной красавице, и они выскользнули из зала.
Никто и не заметил их ухода: в этот самый миг подали огромный воздушный торт, украшенный зефирами, вишнями и свечами. Сморчку Козлобороду очень хотелось отведать этого лакомства, но…
Хоть могло показаться, что карлика в этот вечер занимают только танцы, игры и лакомства, всё это время Козлобород не упускал из виду тайного советника. И теперь карлик последовал за Фонфаром и Северианой.
Тайный советник и неприступная волшебница вышли в сад. Небо было усеяно крупными звёздами и украшено нарядной золотистой луной. Большие листья на уютных садовых деревьях мирно шептались на ветру. Даже вороны (другие птицы не обитали в Сольвейге) каркали в эту ночь как-то по особенному.
Фонфар не решался начать разговор. Он стоял, приложив розу к сердцу и восхищённо глядя на Севериану. Гордая волшебница молчала.
Сморчок Козлобород злорадствовал, когда под надменным взглядом неприступной Северианы самоуверенный тайный советник, утратив всё своё природное красноречие, заикаясь, краснея и опуская глаза, пробормотал:
- П-прек-краснейшая Севериана, я – я – я … я л-люблю вас.
Волшебница хладнокровно посмотрела на Фонфара. У несчастного законодателя мод лоб покрылся испариной, он нервно поправлял бабочку на шее и теребил носовой платок.
Наконец ледяной голос Северианы нарушил напряжённое молчание:
- Многоуважаемый тайный советник, мне польстили ваши слова, но я не могу ответить вам взаимностью.
- Как! Ваше сердце занято? Значит моё – разбито! Я не переживу, не переживу!..
- Нет, не в этом дело, - равнодушно успокоила Севериана. – Я ни в кого не влюблена, не была влюблена и никогда не буду влюблена. Любовь заглушает разум, заставляет волноваться. А я не намерена ни для кого, даже для вас, тайный советник, жертвовать своим покоем. Я слишком умна, чтобы влюбиться!
- О, я несчастный!
Фонфар был так убит холодностью своей возлюбленной, что ему уже не хотелось веселиться, а Сморчок Козлобород торжествовал и, улучив момент, стал поближе подбираться к Севериане. Она неподвижно стояла, красиво прислоняясь к мраморной колоне и грациозно ела фруктовый лёд.
- Она и вправду хороша… - подумал Сморчок Козлобород. – Только слишком уж холодна. Как будто неживая. Нет, стоп, Элс, так нельзя думать. Она очень красивая, высокая, стройная. У неё такая красивая походка. Она застывает в таких красивых позах... И всё равно она похожа на ледяную статую… Нет, так нельзя, нельзя думать. Если даже Фонфар влюбился в неё, значит что-то в ней есть. Интересно, чем она очаровала этого зазнайца? Белоснежной кожей? Глубоким синим взглядом? Голосом, чистым, как первый снег? Шёлковыми волосами? Конечно, наверное, она ещё очень и очень умная. Не мог же этот глупец влюбиться в пустоголовую красавицу. Да, такая царственная и гордая волшебница не может быть глупой. Наверняка, ей есть чем гордиться.
- Откуда, карлик, у тебя эта золотая роза? – оборвала его мысли красавица.
Сморчок Козлобород был несказанно рад, что неприступная сама начала разговор, и уклончиво ответил:
- Вы тоже любите цветы?
- Не очень! - сморщила носик красавица. – Отчего-то они превращаются в лёд в моих руках, но с тех пор, как Его Величество взял обыкновение не расставаться с золотистой розой, все мечтают о таком же цветке… Но как следовать высокой моде, если такие цветы нигде не растут? Но ты ведь подаришь мне этот цветок?
- О… нет… - замялся карлик. Расстаться с розой было очень трудно, она как будто приросла к руке. Но холодная красавица твёрдо вознамерилась добиться своего:
- Если хочешь, я отдам тебе за неё своё ожерелье из голубых метеоритов. Во всей Стране Грёз ни у кого такого нет, и оно гораздо лучше, чем какой-то цветок…
- Хорошо, - сдался карлик и протянул красавице розу, пока та торопливо снимала с себя редкое украшение. – Но гораздо лучше ожерелья прогулка с вами при луне. Вы ведь не откажете мне?
- Хорошо, - выхватив розу из рук карлика, красавица покорно последовала за ним к выходу. Едва коснувшись рук Северианы, цветок, погаснув, превратился в обыкновенную жёлтую розу.
На улице уже вовсю разбрасывалась звёздами волшебница-ночь, целыми пригоршнями кидая их в сердца влюблённых.
- Звездопад! – обрадовался карлик, сам не зная, откуда вдруг пришло к нему это слово, наверное, проникло в сердце вместе с непостижимым звёздным светом. – Звёзды летят и падают, значит… звездопад!
- Звёзды? – не то вздохнула, не то всхлипнула вдруг Севериана. – Вы замечали когда-нибудь, прекрасный, э-э…
- Элс!
- … Элс, что цвет их не просто бледно-голубой, как ранее казалось мне, а нежно-голубой и в то же время серебристый, как будто на небе много-много снежинок.
«Ах, опять она о чём-то холодном», - поёжился было Козлобород, но, спохватившись, принялся любоваться белоснежной шеей красавицы, которую с полным правом можно назвать лебединой. Ведь лебеди тоже белоснежные, значит, белые, как снег. А снег всегда тает весной. И подснежники – они ведь тоже белые. Холодная и в то же время такая хрупкая, как, да, подснежник. Недаром этот франт Фанфарон, нет, Фонфар, строчит ей стихи.
- Севериана, как жаль, что я не поэт, - почти искренне вздохнул Сморчок Козлобород.
- Терпеть не могу поэтов! – с жаром подхватила Севериана. – Нет, по-моему, более бесполезного занятия, чем рифмовать «звезда-всегда-иногда-никогда». Глупо ведь, правда? И как только рифмоплёты этого не замечают? Ведь звёздное небо уже само по себе Поэзия! И луна, как огромный глаз великана, и кажется, что он наблюдает за нами, ведь правда?
- Ах, как вы красиво говорите, Севериана! – искренне восхитился Сморчок Козлобород.
- Вы тоже очень тонкая натура! – не осталась красавица в долгу.
И всё же, странное дело, но к волшебному одеколону Севериана была совсем не так чувствительна, как Парнелия и Лесное Дитя Илиодора. Сморчку Козлобороду пришлось пустить в ход всё своё воображение, обаяние и красноречие, хотя и того, и другого, и третьего у него всегда было мало.
- О, могущественный герой Элс, - вздохнула Севериана, и неожиданно слезинки блеснули на её длинных ресницах. – Я так боюсь, так боюсь…
- Чего вы боитесь, прекраснейшая? – напыжился Сморчок Козлобород.
- Я так боюсь, что вас пошлют на войну…
Сморчок Козлобород вздрогнул и даже попятился.
- Почему вы боитесь? – пискнул он.
- Потому что… Ходят слухи, что царь Кошмар собирает силы на войну с белым вороном и, конечно, слава о вашем беспримерном подвиге, о котором говорит вся Страна Грёз, донеслась до его ушей. Нет, вы не подумайте, что я сомневаюсь хотя бы на один взмах крыльев мотылька в вашей храбрости, но…
- Но? – с надеждой взглянул на красавицу карлик.
- Но должен же в Стране Грёз остаться целым и невредимым хоть один герой, хотя бы в доказательство того, что эпические храбрецы существуют, - заискивающе посмотрела на Сморчка Козлоборода Севериана.
- Конечно, должен! – с жаром поддержал Сморчок Козлобород.
- А к моему Ледяному дворцу, - понизила голос красавица, - не подлетит ни один дракон. Пламень и тот замерзает на лету, приближаясь к нему.
- Но там же, наверное, холодно, - засомневался Сморчок.
- Нет, теперь в нём будет биться моё горячее сердце, - поднесла руку к груди Севериана. – Оно, теперь я знаю, где-то здесь...
Обратно в бальную залу Сморчок Козлобород возвращался под недоумёнными взглядами под ручку с неприступнейшей красавицей, которая, явно благоволила ему.
В растерянности Фонфар закружил первую попавшуюся на пути даму. Ей оказалась какая-то старушка, видимо, одна из придворных ворожей. Это уже нимало не заботило франта, оскорблённого до глубины души: ему предпочли глупого карлика, выдающего себя за героя Элса. Нет, он должен положить конец обману, и сделает это немедленно.
Но вдруг все мысли Фонфара смешались, потому что старуха обернулась в его руках прекрасной нимфой.
- Вот это да! – пронеслось по залу, избалованному и не такими метаморфозами, но очень уж хороша была красавица в осиновом венке.
Громче всех вскричал «вот это да!», конечно же, Сморчок Козлобород, наступил на ногу прекрасной Севериане, и даже хотел было уже её оттолкнуть и бежать к Фонфару отнимать возлюбленную, но встретился с изумлённым взглядом Аксаманта и вспомнил об игле, кастрюле, бутыли и Тритоне.
- Ни у одной нимфы нет таких прекрасных белоснежных волос, как у вас, - торопливо зашептал Козлобород на ухо прекрасной Севериане.
- У вас, наверное, много знакомых нимф, - ревниво прищурилась неприступная красавица и быстрее закружила Сморчка Козлодорода.
- Это было до того, как я встретил вас, - уклончиво ответил Сморчок Козлобород. – Много взмахов крыльев мотылька тому назад, когда я жил в Солнечном лесу, где победил ужасного Сморчка Козлоборода.
- О, слава о вашем бессмертном подвиге разнеслась уже по всей Стране Грёз! - воскликнула прекрасная Севериана, едва не сбив с ног Аксаманта, окончательно обескураженного победоносным взглядом Сморчка Козлоборода. – Разве что чародеи, живущие на вершинах гор, не слышали о нём, ну да им вообще ничего не интересно, кроме волшебства…
Карлик облегчённо вздохнул. Значит, до настоящего Элса слухи эти не дошли.
Фонфар не мог больше сдерживать слёз обиды и ревности, но так как плакать в бальной зале неприлично, он опрометью бросился в сад, едва только кончился танец.
Но только Фонфар собрался дать волю слезам, как услышал где-то рядом рыдания.
На несколько взмахов крыльев мотылька Фонфар забыл о собственной беде и осторожно раздвинул ветви, из-за которых доносились всхлипы.
Плакала нимфа, с которой тайный советник только что танцевал. От удивления франт даже приоткрыл рот: что так могло её расстроить?
Нимфа сняла с головы осиновый венок и бросила его прочь от себя.
Венок угодил прямо в Фонфара.
«Тяжёл и мрачен сей венок.
Куда нежнее василёк», - сочинил он на ходу стихотворение, и за неимением василька сорвал цветок вечноцветущего жасмина, чудом уцелевшего в городе чёрных роз, и протянул нимфе, которая от удивления даже перестала всхлипывать.
- Жаль, здесь нет васильков, - улыбнулась нимфа. – Только чёрные розы. Но это дерево жасмина почти так же красиво, как серебряные колокольчики в Солнечном лесу.
Нимфа снова подумала о чём-то грустном, и на глаза её навернулись слёзы, а Фонфар испугался, как бы она опять не расплакалась, и поспешил развеселить её новым экспромтом.
- Прекрасней всех цветов на свете нимфы.
И это, вам скажу, друзья, не мифы.
С одной из них знаком теперь и я.
О нимфа, вы прекрасны, как …
Фонфар неожиданно смолк, потому что ничего, кроме как «змея» в голову не приходило. Такой конфуз случился с ним впервые.
Но, к счастью, нимфа была всё ещё слишком расстроена, чтобы заметить неловкость.
-Как друзья? - растерянно спросила она.
-Да, да, - радостно подтвердил Фонфар. – Что может лучше дружбы быть? Дружить, летать, творить, любить! А вы летали когда-нибудь на драконах? Я мог бы прокатить вас с ветерком на своём ручном дракончике Дэнди. А вот, кстати, и он!
Стараясь не вдыхать пропитанный душным жасмином воздух, Дэнди летел с драконодрома на плач красавицы, ведь он не из тех злобных драконов, которые похищают принцесс и томят их в пещерах, а истинный дэнди, благородный дракончик.
Увидев, что нимфа уже не плачет, а хозяин доволен и, главное, кажется, забыл (надолго ли?) о Севериане, развеселился и дракончик, и радостно подставил им спинку.

… Начищенный до зеркального блеска белый дракон Северианы уже нетерпеливо подёргивал ноздрями и крыльями в ожидании хозяйки и её избранника.

Глава 39
Нимфа-осина

Тайна, доселе не ведавшая, что такое печаль, грустила который день, и вместе с тем на сердце ее было радостно.
«Но разве так бывает?» - спрашивала фея у птиц.
- Это любовь, - отвечали они на разных языках.
- Это любовь, - вторил им Тёплый Ветер.
И, кажется, с ними в сговоре были цветы и травы, иначе, о чём бы они перешёптывались, интригуя своим шелестом-танцем мотыльков? И это прекрасное-непонятное поселилось в сердце Тайны с тех пор, как забрёл в Берёзовую рощу юноша, прекрасный, как весенний день, по имени Май.
А вдруг он не вернётся? Вдруг погибнет в битве с Чёрным Великаном, вызволяя Страну Грёз из царства кошмара? Не слишком ли велика цена даже за все страны всех волшебных миров? Но нет, он не может иначе, ведь он не только прекрасен, но справедлив и отважен, и хочет, чтобы все жили в мире и счастье, даже если придётся погибнуть за это.
Нет, пусть только будет жив, пусть даже если не вернётся никогда в Берёзовую рощу, повстречает другую прекрасную фею…
От этих мыслей стало так тоскливо, что Тайна обвила руками осину, как подружку, а обняв, удивилась: осина? Когда здесь выросла осина? В Берёзовой роще отродясь не бывало осин… Видимо, потому, что раньше здесь жили только радость и покой, а осины вырастают в тех местах, куда падают слёзы, от разлук особенно солёные.
Осина скрипнула, как будто согласилась, и ВДРУГ… (О как я люблю это будоражащее восхитительное слово ВДРУГ, оно всегда предвещает что-то неожиданное, за чем последуют новые приключения). Как ВДРУГ осина обернулась восхитительной нимфой. Но за этим ВДРУГ последовало ещё более странное.
«Повезло тебе, нимфа», - произнесло ожившее дерево, обращаясь не то к самой себе, не то к кому-то ещё, а голос у нимфы неожиданно оказался скрипучим и совершенно неподходящим для такого прекрасного тела. Таким же неприятным был и смех.
Тайна только и успела вскрикнуть «ой!», как нимфа и впрямь обернулась старухой.
- Не пугайся, я добрая колдунья, - увещевала Пунгея, хотя на самом деле добрых колдуний не бывает. Но Тайна была так изумлена и напугана, что совершенно забыла об этом.
- Я прихожу на помощь в несчастной любви, - продолжала Пунгея. – Я услышала твою печаль…
- Спасибо тебе, добрая старушка, - растрогалась Тайна. – Как бы мне хотелось оказаться там, где сейчас отважный Май… Скажи мне, где он, добрая старушка, - глаза Тайны были полны такой надежды и любви, что Пунгее стало слегка неуютно. И всё же это не помешало ей солгать, не моргнув при этом глазом.
- О, повеса Май веселится сейчас на балу в Сольвейге во дворце!
- В Сольвейге во дворце? – сникла Тайна. – А как же…?
Фея хотела спросить «А как же Чёрный Великан?», но только вздохнула.
Маю лучше знать, когда и кого побеждать. А если он сейчас танцует на балу, что ж, хорошо, что ему весело, а не грустно, как ей сейчас. Вот только взглянуть бы на него хоть издали…
Пунгея будто прочитала мысли Тайны.
- Ты тоже можешь оказаться во дворце. Но отдала бы ты за это свою красоту?
- О да! – не стала раздумывать Тайна.
Колдунья, довольная, закружилась на месте.
- Тучи – синяя вода,
Я, как прежде, молода.
Уносись за облака.
Буду феей на века! –
Пунгея захохотала и обернулась прекрасной феей.

Глава 40
Альбин спорит с Драконтием

Небо стало чёрным от драконов, издалека казавшихся грозовыми тучами.
- Сдаётся мне, это будет величайшая битва с драконами в истории Страны Грёз, - захлопал Моз крыльями. – Как жаль, что я замур-рован в это ужасное чёрное тело.
- И всё-таки зря, зря ты не взял с собой отряд солнечных зайчиков, - запаниковал Альбин. – Я слишком молод и мудр, чтобы умереть.
Май крепче сжал меч.
- Перестаньте! Пророчество Амаранта исполнится. Я в этом уверен. И не важно – как оно исполнится.
- Э-ге-гей! – воскликнул он, размахивая мечом. – Мы здесь!
Драконы остановились над ручьем, лениво помахивая крыльями. Над вершинами пронеслись смешки, переросшие в дружный раскат хохота.
- Они вызывают нас на бой! – наконец, плача от смеха, смог произнести восседавший на самом крупном драконе. – Нет, вы видели где-нибудь такое?.. Они… - он грозно глянул сверху вниз, - вызывают… нас. На бой!
- Нет, не видели, Драконтий! Ничего подобного. Никогда, - раздалось, как раскаты грома, со всех сторон.
- Нет, вы только представьте, - всё ещё не верил своим глазам предводитель драконьей армии. – Они хотят сразиться с нами. Мы правильно поняли? – уточнил на всякий случай Драконтий.
- Хватит рассуждать, Драконтий! – крепче сжал в руках меч Май. – Спускайтесь вниз на честный бой!
- Безрассуден, храбр, но страшно глуп, - покачал в вышине головой Драконтий. – Горстка глупцов, два коня и два чёрных ворона против целой армии драконов. Слишком велика для вас честь, чтобы мы сражались с вами.
Рассвет и Жемчужина недовольно забили копытами, готовясь к бою.
- Это я- то глупец? – нахохлился Моз, грузно взлетел и от души клюнул клеветника в лоб.
Но и это не вывело Драконтия из себя.
- Не пасть вам, как герои, на поле боя от моей руки, - покачал он головой. – Только один в мире ворон удостоится этой чести, но только белый. Белый, - поднял указательный палец вверх, - отважный ворон, и никак не чёрная глупая птица.
- Я белый ворон и есть! – воскликнул Альбин, чем вызвал новую бурю хохота.
- Ой, сейчас я рухну с дракона! – схватился за бока Драконтий. – Вы только посмотрите! Белый ворон! Или я перестал различать чёрное и белое?...
- Мы тоже, мы тоже, Драконтий, перестали различать чёрное и белое! – раздалось сквозь хохот.
- Да мы бы вас могли испепелить одним дыханием! - отдышался, наконец, Драконтий от смеха. – Да, мы могли бы. И так бы я и сделал, если бы был хоть немного зол. А я и был бы немного зол, если бы вы не насмешили меня. Я когда мне смешно, о проклятье! – я делаюсь добр. Потому я прощаю тебе твой комариный укус, - показал он пальцем на Моза. – Но проучить вас всё же нужно, - задумался он на секунду и усмехнулся. – А ну-ка, драконы, подуйте-ка на них. Нет, без огня, но посильнее, чтоб подальше улетели.
- Трус! – тщетно пытался разозлить Драконтия Май. – Мы ещё сразимся с тобой!
Драконы принялись старательно исполнять приказ. Устроенный ими вихрь закрутил путников и поднял за облака
Армия Кошмара улетела, и у ручья снова стало тихо. Только несколько вороновых перьев, покружив, осели на траву.


Глава 41
Кошмар снова в гневе

Карлики испуганно жались по ущельям, полностью оправдывая своё название, ожидая, что вот-вот над горой Нит раздастся пронзительный голос злой волшебницы.
Повелительница была рассержена ни на шутку, и боялись они не напрасно…
- Я не встречала более глупой девчонки, чем ты! – пронеслось над ущельями. – Даже странно, что ты – моя дочь! И где, у какого карлика, вторая роза любви?
В иной взмах крыльев мотылька Злата бы тоже затрепетала, но теперь её не пугало ничего: что бы ни случилось, отважный Элс её спасёт!
Волшебница вдруг замолчала, глубоко погрузившись в мрачные какие-то раздумья, и гневно изрекла наконец:
- Что поделать? Свою голову не приставить. Не хочешь быть царицей – и не надо. Значит, царицей буду я.
И гневно удалилась в сад.
- Карлики ущелий! – раздалось через несколько взмахов крыльев мотылька. – Придите поклониться госпоже!
И вдруг гору Нит, а затем и всю страну Грёз наполнили крики. Злата выбежала из замка и застыла от удивления, восторга и страха.
Вся гора была словно в синем огне, будто звёзды спустились с небес. Но сияние исходило от цветов, в изобилии усеявших длинные иголки кактусов.
- Мама! – бросилась Злата к волшебнице, застывшей посреди сада с последней, третьей розой в руке. – Что же теперь будет? Они… кактусы цветут, а царь Кошмар запретил цвести кактусам…
- Молчи, молчи!..- не хотела слышать правду волшебница. – Не будь я могущественная волшебница Ирга, я не допущу падения Страны Грёз, - и, взмахнув рукавом, приказала:
- Карлики ущелий, приготовьте ковёр-самолёт!
Уже через несколько взмахов крыльев мотылька Ирга приближалась к главным воротам Сольвейга. И кажется, никто не мог ей помешать воплотить её тёмные замыслы.
Надо отдать ей должное, в этом чёрном со шлейфом на пол-Сольвейга, который несли за госпожой карлики, платье Ирга выглядела ужасно великолепно.
Стража пыталась было задержать её в воротах, но…
- Я и только я сама решаю, куда и когда мне приходить! – одним движением руки могущественная волшебница раскидала в стороны стражу у входа во дворец, уверенная в том, что если вдруг ей самой не хватит сил, верные карлики немедленно придут на помощь. – И докладывать обо мне тоже не надо! Я сама прекрасно доложу о себе! – Да если бы вы только знали, по какому я поводу!.. Его Величество спустился бы самолично вниз, ведь только я знаю, как найти и победить белого ворона.
«Белого ворона?» испугано прокатилось по Хрустальному дворцу и докатилось до ушей самого царя.
- Белого ворона? – переглянулись растерявшиеся стражники.
И, действительно, через несколько взмахов крыльев мотылька царь Кошмар уже спускался к вратам, а следом, едва не наступая на шлейф его мантии, семенил тайный советник.
- Ваше Величество, присев в реверансе, отрекомендовалась Ирга. – Ваша верная и преданнейшая подданная Ирга готова помочь своей стране в войне с белым вороном.
Волшебница старалась изогнуться таким образом, чтобы как бы невзначай коснуться правителя розой, однако был бы царь Кошмар так глуп, он не был бы правителем вообще.
- Чем же ты можешь мне помочь? – недоверчиво посмотрев на цветок, поинтересовался царь.
- Советом…
- Советом??? – побагровел от гнева Кошмар. – Мне, царю, давать советы???
Каз…
Не появись в этот взмах крыльев мотылька Драконтий, гневный царь добавил бы «…нить», и не известно, помогли бы природные хитрость и коварство злой волшебнице сносить её надменную голову.




Глава 42
Ирга даёт Кошмару совет

Драконтий был храбрым воином, однако у входа во дворец он почувствовал некоторое замешательство: что он скажет грозному царю, а под строгим взглядом Кошмара и вовсе растерялся.
- В-ваше Величество, - начал он несмело, - там были только два чёрных ворона, правда, один из них говорил, что он белый… Но мы проучили врунов.
Драконтий устало провёл рукой по лицу, и с его чёрных прядей, спадавших на лоб, мягко слетело чёрное пёрышко.
- Вот видите, - поймал его Драконтий и протянул царю.
Кошмар осторожно взял пёрышко и недоумённо повертел его в руке: чёрное снаружи, оно было белоснежным с обратной стороны.
- Олухи! Упустили белого ворона! Ещё одна оплошность, и всех велю казнить! И запомни, Драконтий! Людям надо доверять. И вОронам в том числе! – вскричал царь Кошмар. – Немедленно созвать чародеев!
Не успел он отдать приказ, как в воздухе появилась разноцветная рябь, обретая очертания, но нет, не чародея, а старушки, окруженной прекрасными мотыльками.
Даже Ирга от неожиданности вскрикнула и разжала пальцы. Цветок опустился на пол у ног царя.
- Вы уронили розу! – подняла ее старушка и протянула царю, да так неловко, что он укололся о шип.
- Простите! – вскричала старушка. – Мне очень неуютно в этом теле. Оно так неудобно…
- Оно прекрасно, - возразил царь. – А как зовут мою возлюбленную?
- Ваше Величество, - счёл нужным вмешаться Фонфар, - простите, но я должен открыть вам глаза. Ваша так называемая … хмм… возлюбленная так безобразна и стара, что все чародеи Страны Грёз не смогут ничего с этим поделать.
- Да ты, оказывается, глуп, Фонфар, - заставил трепетать тайного советника грозный царь. – Неужели ты не видишь, как она прекрасна и юна? Неужто ты не способен узреть красоту столь волшебную, что даже кажется порой: глаза мне лгут, выдавая грёзы за действительность?
Фонфар сочувственно вздохнул.
- А стаи мотыльков, похожие на облако? Скажи, Фонфар, ты видел что-нибудь подобное когда-то?
- Стаи мотыльков? Такое чудо я видел только раз, - едва не проболтался Фонфар. – Но, кажется, это было во сне.
- Ах, Фонфар, Фонфар, - вздохнул в свою очередь правитель Страны Грёз. – Мы видим чудеса во сне и не замечаем их наяву.
Фонфару и впрямь показалось, что он вновь оказался на том восхитительном цветущем лугу близ Берёзовой Рощи.
Словно в подтверждение его мыслей с драконодрома раздался смачный чих Дэнди. Затем ещё и ещё…
Теперь и Фонфар ощутил тончайший аромат.
- Кактусы… На горе Нит цветут кактусы, - побледнел вдруг грозный правитель.
Через несколько взмахов крыльев мотылька весь тайный совет, не исключая соню Лу, был уже в сборе.
- Ну-ка, Лу! Ударь по шару! – приказал Кошмар. - Где там наши храбрецы?
Едва Лу ударил по хрустальному шару, в нём забрезжило изображение, заставившее вскрикнуть от ужаса всех собравшихся в Зеркальной зале.
- Они у самого грота! Медлить нельзя! Отряд чародеев возглавит Лу! – отдал приказ Кошмар.
- Все чародеи сильны сами по себе, зачем нам отряд? – возразил было Лу, но под взглядом грозного царя понуро опустил голову.
- Сделай так, чтобы всё наше войско немедленно оказалось у пещеры Чёрного Великана.
- Целое войско? – вздохнул Лу. – Нет в волшебных книгах столь сильного заклинания, которое могло бы перенести на такое расстояние всю армию разом. Можно перенести только кого-то одного, да и то без дракона.
- Никчемные бездельники! Тогда перемещайся сам и охраняй пещеру. А мы полетим на драконах. Только…как же я оставлю мою любовь? – остановился на пороге царь Кошмар.
- Пожалуйста, мой царь! Возьми меня с собой!
- Но это слишком опасно, - засомневался Кошмар, пока драконы поднимались ввысь с драконодрома. – Только представь, моя любовь, прекрасная э-э-э…
- Тайна…
- Там, моя прекрасная Тайна, не мотыльки танцуют над цветами, а сражаются с белым вороном и прочими негодяями Чёрный Великан и храброе войско на огнедышащих драконах.
- В-ваше величество, - вконец растерялся Драконтий. – Вы знаете, я не робкого десятка, и я готов сражаться где угодно, но только не в долине Миракл.
- А кто, кто виноват, что они оказались в долине Миракл? – глаза царя Кошмара сошлись на переносице, как у дракона. – Может быть, я приказал драконам дуть на белого ворона?
- Н-нет, Ваше Величество, - промямлил Драконтий. – Дуть драконам приказал я.
А о том, что произойдёт дальше, невозможно рассказывать беспристрастно, ведь царь Кошмар поднял руку ни на что-нибудь, а на саму Историю.
Возможно ли худшее преступление для правителя?
- Мой повелитель, - пришла в себя Ирга. - Как никому другому вам известно, Ваше Величество, великаны – это, конечно, сила и мощь, но куда страшнее рассвирипевшие карлики, от них никому не укрыться, не спастись.
Ирга говорила правду. Без карликов ущелий едва удалось бы свержение Амаранта.
- И даже белому ворону? – недоверчиво приподнял бровь Кошмар.
- А это… - заговорщицки прошептала Ирга, наклоняясь к самому уху царя, - это и есть мой совет. Только не серчайте, Ваше Величество… Я знаю, как победить белого ворона. Нужно смыть белый цвет повсюду…
- Но… - засомневался Кошмар. – Разве такое возможно?
- Возможно, возможно… - с шёпота перешла волшебница на крик. – Силами всех чародеев наслать на Страну Грёз дождь, смывающий всё белое. Нет белого цвета, нет и белого ворона. Нет белого ворона - и Чёрный Великан непобедим!
- Нет и не было никогда, - понравилась идея Кошмару. – Останется переписать историю, и вскоре все забудут, что белый цвет когда-то был… Ты мудра, волшебница Ирга, не то, что наши чародеи. Однако без них не обойтись, ведь правда, Лу?
Но Лу был уже далеко…

Глава 43
В долине Миракл

Пески, пески, пески… Да какая-то огромная гора. И больше – ни-че-го, ни деревьев, ни птиц, ни даже травы, не говоря уже о мотыльках. Такой пейзаж предстал глазам наших путников и выглядел бы совсем безрадостным, если бы не поле алых цветов, простиравшихся вдали.
- Вот вам и величайшая битва с драконами! А если узнают родители? А Тайна! Какой позор, какой позор!.. – схватился Май за голову. - Уж здесь-то точно никакие подвиги не найдут нас ни-ког-да.
- Они ещё попляшут у нас! – тщетно пытался утешить Альбин.
- Пляшем пока только мы! – был безутешен Май. – Кстати, куда нас, интересно, занесло?
- Наши враги сами сократили нам путь, с чем и поздравляю вас, друзья! – воскликнул Моз. - Вот мы и во владениях Чёрного Великана!
- Как? Уже? – нахохлился Альбин.
- Да, да, - подтвердил и Олди. – Видите, маковое поле? Значит, та гора и есть ни что иное как пещера Чёрного Великана!
- И правда! – обрадовался Май.
– От победы над Чёрным Великаном нас отделяет всего-навсего камень… - запрыгнул Альбин на огромную глыбу у входа в пещеру, а Май обошёл её сбоку и попытался сдвинуть с места.
- Подожди! – остановил его белый ворон. – Возможно, нам скоро предстоит погибнуть, и мне вовсе не хочется пасть на поле боя в обличии чёр-рного ворона. Смойте сначала с меня черноту.
Олди осторожно пощупал крыло Альбина:
- Гипс можно снимать. Забирайся в ведёрко к Джаду.
Ворон с радостью исполнил приказание.
- Теперь не страшно и умереть! – довольный, разбрызгивал вокруг себя мутные капли, а Май снова взялся за камень.
При всём при том, что по силе и ловкости Маю-Милентию Кинли нет равных во всей Стране Грёз, если не брать в расчёт чародеев (да и речь о силе рук, а не эффективности того или иного заклинания), сдвинуть с места камень весом в девятнадцать взрослых драконов - слишком сложная задача даже для него.
- Моз, этот камень! Мне никогда не сдвинуть его с места! – вскричал Май.
- Мы поможем тебе! – поспешил на помощь Джад и удивлённо обернулся. – Олди, а ты почему стоишь в стороне?
- Да потому что даже Чёрному Великану не по силам сдвинуть этот камень, - хитро прищурился Олди. – Иначе он не сидел бы столько лет взаперти…
Дорогой читатель, если тебе когда-то приходилось встречать великанов, наверняка, ты знаешь, какой это глупый и тщеславный народ.
Именно на это и рассчитывал Олди, и, действительно, в тот же взмах крыльев мотылька раздался голос, похожий на рык.
- Как? Это мне-то не по силам отодвинуть камень?
Голос принадлежал, как вы уже догадались, дорогой читатель, ни кому иному, как Чёрному Великану.
Да, да, он был тщеславен и глуп, как большинство великанов. Но как он ни старался, сдвинуть камень с места не мог и он.


Глава 44
Лу думает

Эта глава, дорогой читатель, целиком и полностью посвящена тому, о чём думал Лу, оказавшись у пещеры великана.
А мысли в голове волшебника были не только о чудесах, и уже это признак того, что не всё в Стране Грёз так благополучно, как хочет показать царь Кошмар.

«При Амаранте жилось лучше», - думал Лу.
Ему вспоминался город, где было столько птиц, что на всех деревьях не хватало веток, чтобы всем рассесться. А сколько цветов, душистой приманки для мотыльков и пчёл, благоухало в Сольвейге!
Нет, пчёлы не жалили никого, хотя в этом была немалая заслуга чародеев, их обязанностью было наблюдать, чтобы мир и радость наполняли Страну Грёз.
Нет, не обязанностью… Амарант никогда не отдавал приказания чародеям. Истинные чародеи без всяких указаний охраняют красоту, а не только дремлют на вершинах гор.
Да, были иные времена, когда они заботились исключительно о красоте и никак не о государственных делах. А уж охранять пещеру - и вовсе не чародейское дело. Доколе чародеи будут на побегушках у царя?
И Лу решил…
Прими Лу в тот взмах крыльев мотылька иное решение, возможно, вся дальнейшая история Страны Грёз сложилась бы иначе.
Да-да, никто не победил бы Чёрного Великана, если бы он остался взаперти.
А в тот взмах крыльев мотылька Лу застал наших героев сидящих у пещеры. Оставаясь невидимым, он опустился на камень.
Путники продолжали сидеть, и чародей, глядя на них, едва не уснул, но вдруг один из них решительно отбросил балалайку и принялся изо всей мочи колотить по камню кулаками.
- Брось, Джад, не трать силы понапрасну, - проговорил один из воронов, – уж если даже Черный Великан не смог сдвинуть камень с места, то здесь поможет только чудо.
«Верно, только чудо. Ворон совсем не глуп», - отметил про себя Лу.
- Сел бы ты лучше, Джад, - вздохнул карлик с белой бородой. – Уж если Моз говорит, что нам не сдвинуть камень, то не стоит и пытаться.
«Уж если Моз! Уж если Черный Великан,– Лу едва сдерживался, чтобы не сказать это вслух, причём, вышло бы весьма сердито. – Кругом авторитеты! А ведь прав, прав ворон, поможет чудо».
С этими мыслями Лу произнёс старинное заклинание, сдвигающее с места самые тяжёлые камни (слова его держатся в строжайшем секрете).
И – о чудо! – когда молодой карлик, совсем обессилев, с досадой хлопнул ладошкой по камню, он сдвинулся с места и покатился, открывая вход в пещеру.
- Чудо! Чудо! Случилось чудо! – радостно вскричал Джад.
«Мудрый и скромный карлик, - решил Лу. – Понял, что заслуга не его… Хотя, если бы он сидел на месте… Интересно, он талантлив, так же, как и мудр? Если так, Эвиан наверняка оценит его игру… »
Мысли Лу прервал златовласый юноша с огромным мечом.
- Не скромничай, Джад, - одобрительно начал он. – Мы все видели, что это сделал ты. Своими руками. Дело вовсе не в чуде…
- Вовсе нет… - смутился музыкант и развёл руками. – Ты сильнее всех, а то, что вы все видели, чудо и ничто иное.
-Куда мне до тебя! Теперь мы видели и знаем, кто сильнее всех в стране!
- Нет, случилось чудо, - упорствовал Джад.
«Глупый юноша!» - едва не воскликнул Лу, но в последний взмах крыльев мотылька решил, что скромность украшает не только храбрецов и музыкантов, но и чародеев, поэтому, во всяком случае, до поры, благоразумнее оставаться невидимым и неслышимым.
Рябь у входа в пещеру, за которой обычно следует некое неожиданное появление, так и осталась рябью. Май и его друзья не увидели, кто на самом деле отодвинул камень, а спорить дальше об этом в те взмахи крыльев мотылька им было недосуг, потому что из пещеры выбирался тот, кто был в неё заточён.


Глава 45
Великан и карлики
Чёрный Великан был самым обыкновенным великаном-циклопом, коих ещё немало осталось на острове Ло в океане Забвения, только чёрным.
Однако Альбину, никогда ранее не видевшему великанов, показалось, что если может быть что-то страшнее, что это только полчище великанов.
- Настал взмах крыльев мотылька, когда исполнится Пророчество! – провозгласил Моз.
- О, я так много взмахов крыльев мотылька провёл взаперти в темноте, что ничего и не знаю ни о каком Пророчестве… - выбрался на волю великан.
- Царству Кошмара наступит конец, когда Май-Милентий Кинли повергнет ниц Чёрного Великана, - торжественно произнёс Олди.
– Значит… - почесал затылок великан. – Меня заточили, чтобы этот юноша с мечом, а видимо, он и есть тот самый Май, меня не победил? Значит, они считают, что я непобедим, только если сижу взаперти???
- Похоже, что именно так, - развёл крыльями Моз.
- Послушай, Великан, мы здесь, чтобы сражаться, а не беседовать! – напомнил Май-Милентий Кинли. – Выходи на честный бой, и сразимся один на один!
Но на подмогу Чёрному Великану уже спешило целое огнедышащее войско…
- Карр! Пожар! Мы все сейчас сгорим! – всполошился Альбин, тревожно глядя на горизонт.
- Держи себя в руках, Альбин, - остался невозмутимым Май. – Это всего лишь драконы, и они дышат огнём. В бой, храбрецы!
Альбин издал отрывистое «кар» и нахохлился. Рядом в такой же позе, из которой удобнее было как рваться в бой, так и ретироваться с минимальной потерей перьев, замер Моз.
- Стоило нам перестать искать подвигов, как они сами нашли нас, - храбрился он.
- Верно,- взмахнул мечом Май.
Никогда ещё в истории Страны Грёз со времён её покорения царём Кошмаром не было битвы с таким скопищем драконов.
Вспыхивая повсеместно огнём и сея панику в сердце Альбина, головы драконов покатились в разные стороны. Май-Милентий Кинли не ведал страха и боялся только одного: устать, но меч словно наполнял его руку новыми силами. И всё же боевых драконов было слишком много, огнедышащим кольцом они окружили героев.
- Мы сгор-рим! Мы сгор-рим! – судорожно хлопал крыльями Альбин, а кольцо огня смыкалось всё сильнее. - Мы пропали, мы пропали, кар, кар, кар!
- Неужели и впрямь не сбыться пророчеству Амаранта? – вздохнул Моз.
А Май… Май просто молчал.
Иногда великие герои в решающий час для страны просто молчат, чего не скажешь о гнусном Чёрном Великане.
- Нет, мы не войдём в историю как трусы! – ударил по струнам Джад.
- Войдём в историю? – встрепенулся Альбин. – КАК ТРУСЫ? Никогда! Мы победим Чёрного Великана!
- Ах-ха-ха! Белый ворон хочет победить великана! – вышел из растерянности великан и схватился за живот. – Такого в истории Страны Грёз ещё не бывало!
Следом за ним захохотал Драконтий и всё войско.
- Ваша песенка спета, - отсмеявшись, выговорил Драконтий и ухмыльнулся. – Но если вы хотите спеть на прощание, что ж…
И не дожидаясь окончания фразы, Джад ударил по струнам, а Альбин начал сочинять прямо на скаку, громко петь, вернее, каркать.
- Настал великий час, когда
Мы Великана победим.
Пусть он огромен – не беда,
Он превратится в чёрный дым.
Последняя строфа так понравилась Альбину, что он забыл о великане и драконах и с упоением трижды повторил: «Он превратится в чёрный дым».
От удивления глаз чёрного великана стал совершенно огромным, как луна в полнолуние, а Альбин, между тем, продолжал:
- Огромен он, да неуклюж,
Как дуб дуплистый у ручья.
Но без драконов он недюж.
Его бы победил и я!
- Глупая наглая птица, да к тому же ещё и бездарная! – вскричал великан и топнул ногой так, что земля задрожала, а драконы от страха попрятали головы под крылья, чем не преминул воспользоваться Май и вскочил на коня.
- Бездарная??? – не мог снести обиды Альбин, никогда за всю свою воронью жизнь никто не называл его бездарным.
- Испепелите их! – вскричал Драконтий.
Драконы снова выдохнули пламя, и искры попали Альбину на хвост
- Мои белоснежный перья! – вскричал он и, забыв о больном крыле, взлетел так высоко, как только мог, и неожиданно с размаху угодил клювом прямо в глаз великану.
- Ах ты мерзкая птица! – покачнулся он, и в этот самый взмах крыльев мотылька его настиг удар меча Мая-Милентия Кинли. Рассвет допрыгнул почти до колена злодея, и он рухнул у грота.
Драконы в страхе разлетелись кто куда.
А Альбин удачно плюхнулся в ведёрко Олди, подоспевшего как раз вовремя. Так что ворон отделался лишь опалённым хвостом.
Но вместе с несколькими перьями, казалось, сгорели и страхи Альбина, терзавшие его до этого время от времени. Ведь теперь он был не просто редкой белой птицей, а вороном, победившим самого Чёрного Великана. То есть победил его, конечно, Май, но исполнилось ли пророчество Амаранта слово в слово – здесь мнения мудрецов расходятся, и некоторые из них даже считают избавителем Страны Грёз никого иного как Альбина. И кстати, почему-то Май- Милентий Кинли даже не пытается пресечь эти мудрствования… Но сам Альбин их, правда, решительно опровергает в своих бесчисленных песнях, начиная с сочинённой в день победы над Чёрным Великаном «Я опалил в сраженье хвост».
Я опалил в сраженье хвост,
Ведь путь героя так непрост.
Но рухнул Чёрный Великан,
Как бесполезный истукан.

А мы с друзьями, тра-та-та,
Герои даже без хвоста.

Нам великаны не страшны,
И мы стране своей нужны.
Теперь царят в ней Май и Мир
И я, ваш преданный кумир.

А мы с друзьями, тра-та-та,
Герои даже без хвоста.
В те великие дни песню распевали на всех улицах и площадях Сольвейга.
Но бесспорно то, что огромное полчище огнедышащих драконов разбил ни кто иной, как Его Высочество Май-Милентий Кинли. Собственноручно.

Не успели Май и его войско порадоваться победе над Чёрным Великаном и драконами, как на горизонте показалось ещё более грозное полчище карликов, бесстрашно карабкавшихся по горам сражённых драконов.
- Предоставь их мне! – воскликнул Олди. – Я справлюсь с ними сам, а ты, Джад, главное спасай скорее рыбку, превращающую карликов в великанов!
- С полчищем великанов нам точно не справиться! - припустился музыкант наутёк.
Карлики ринулись за ним, едва не растоптав вставшего на их пути Олди, но, к счастью, подоспел на помощь Моз и принялся клевать их в макушки.
Альбин последовал примеру мудреца. Карлики, хоть их и было великое множество, страшили его меньше, чем драконы и великан, ведь всегда можно быстро над ними взлететь.
- Стойте, стойте! – смекнула, в чём дело, Ирга, но обезумевшие от возможности стать великанами карлики и не думали слушаться свою повелительницу.
- Приказываю повиноваться, - ринулась она за своими верными слугами и вместе с ними оказалась на маковом поле, где Его Величество Сон, не признающий более никаких величеств, моментально настигает вступивших в его владения.

Глава 46
Маковое поле

Одни цветки нежны, другие своенравны, но нет цветка коварнее, чем мак, растущий в Стране Грёз. Позже Моз написал об этом отдельный трактат, который называется «Бойтесь маков», в нём подробно описывается, почему следует избегать этого привлекательного с виду цветка.
В двух словах научный труд не передать, но, если дерзнуть попробовать, то суть сводится к следующему, потому что маки «цветы сна».
Об этом в общем-то известно всем, но некоторые любители бессмысленных экспериментов всё равно забредают порой на поле, надеясь, что их, как Мая-Милентия Кинли и его верных друзей, тоже не покосит, как траву, сон.
Но не стоит забывать, что то было особое время, и героев наших переполняли особые чувства и желания, главным из которых было спасти Страну Грёз.
Но и они пересекли поле маков не без труда.
- Быстрее, быстрее, - торопил Моз. – Маки – цветы сна. А если мы уснём в этом бескрайнем поле, кто освободил Амаранта?
«Не спеши, отдохни», - словно бы говорили цветки, ластясь головками и покачиваясь на длинных стеблях.
- Почему бы не поспать чуть-чуть, ведь мы же так устали… Героям тоже полагается поспать, - зевнул Альбин, но Май подхватил его под крыло и посчитал за лучшее послушать Моза, и это, как показала история, было верно.
- Освободим Амаранта, а потом будем спать и распевать песни, - был неумолим Май-Милентий Кинли.
А Джад ударил по струнам балалайки.
- Мы с балалайкой не уснём,
сонно затянул Альбин.
- Не спим ни ночью мы, ни днём.
Мы не уснём и от вина.
Кар! Нам усталость не страшна!

«Кар! Нам усталость не страшна!» - подхватили друзья.

И ты герой, и я герой.
Ведёт нас песня за собой.
По струнам, Джад, ударь скорей.
Кар! С балалайкой веселей!

«Кар! С балалайкой веселей!» - пение смешалось со смехом, и всё вместе растворилось в тумане. И наши друзья запрыгнули на коней, как ни изображали из себя цветки ласковый пушистый ковёр.

Глава 47
Дева Дождя

Клубящийся туман становился всё гуще и гуще. На небе теснились низко нависшие всклоченные облака и тучи, сверкали молнии и бушевали громы. Бесконечно тянулись серебристые нити дождя. Впереди простиралось прозрачное голубоватое озеро. Его поверхность была бы похожа на бездонное колдовское зеркало, если бы не шаловливые круги, идущие по воде от капель дождя. Повсюду плавали разноцветные лодочки- зонтики. Одна из них, ярко-салатная, причалила к берегу. На вёслах сидели тени.
Май и Альбин поспешили к лодке.
- Отвезите нас к Деве Дождя, - попросил Моз.
Тени кивнули.
- Они всегда молчат, - предупредил Олди.
Май запрыгнул в лодку. Альбин и Моз примостился у него на плече, а карлики уселись рядом.
Долгое время вокруг была только вода. Наконец вдали показался огромный прозрачный замок из воды. Вместо стен – сверкающие водопады, вместо колонн – искрящиеся фонтаны.

Яркая лодка вплыла в ворота. По замку сновали безмолвные тени и расступались перед ней.
Лодка подплыла к водяному трону Девы Дождя. Она томно полулежала на троне, глаза её были полузакрыты.
- Добро пожаловать в замок Меланхолии, - тихим, напевным голосом поприветствовала его хозяйка путников. Май подошёл к Деве Дождя и почтительно поцеловал её тоненькую полупрозрачную руку с длинными изящными пальцами. Дева Дождя отдёрнула руку и широко открыла глаза:
«Вы меня обожгли!»
Май заглянул в эти серые бездонные глаза. Их грустный взгляд странно завораживал. Длинные, прямые, серебряные, как нити дождя, волосы свисали до пола. Тоненькая, хрупкая, полупрозрачная властительница полураскрыла бледные губы в грустной улыбке:
- Зачем вы пожаловали в замок Меланхолии?
Май поклонился Деве Дождя.
- Мы пришли, чтобы освободить чародея Амаранта.
Дева Дождя опустила длинные серебристые ресницы.
- Ах, так значит, вы и есть тот самый отважный герой, победивший Чёрного Великана.
- Я вижу, вы очень невеселы. Неужели вы не рады, что теперь в вашей долине не будет этого страшного чудовища?
Дева Дождя снова вздохнула:
- Вы хотите знать, где находится чародей Амарант?
- Да, - кивнул Май.
- Мои слуги проводят вас, но сначала вам нужно отдохнуть, ведь путь предстоит нелёгкий.
- Не соглашайся, - шепнул Маю Олди. – Она не так безобидна, как кажется.
Май недоверчиво усмехнулся. Как такое хрупкое нежное создание может причинить какое-то зло?
Не дожидаясь ответа, Дева Дождя хлопнула в ладоши. Со всех сторон к ней поспешили тени. Тотчас же в зале появились воздушные гамаки и качели.
Дева Дождя плавным жестом пригласила Мая сесть напротив неё в просторные качели- лодочку. Тени начали медленно раскачивать качели. Другие слуги- тени принесли путникам воздушные пирожные и торты, пенистые напитки. Со всех сторон лилась тихая нежная грустная музыка.
- Где ты, моя прекрасная Тайна? – подумал Май, и ему стало невыносимо грустно. – Почему самые счастливые мгновения так быстро проходят, а разлука длится целую вечность?
Словно прочитав его мысли, Дева Дождя легко соскочила с качелей и медленно закружилась в воздухе в странном загадочном танце.
Тени повторяли за своей госпожой её изящные плавные движения, то смыкая, то размыкая круг вокруг неё.
Путники заворожено смотрели на это чудное зрелище, пока глаза их не стали закрываться, а тела не окутала странная нега. Альбин первый сонно повесил клюв и перенесся в запутанный мир снов. Тени обступили Мая плотным хороводом. Дева Дождя опять легко прыгнула в качели- лодочку и стала их раскачивать. Нежным таинственным голосом повелительница теней запела:
«Спи, герой, усни, усни.
Пусть пленительные сны
На тебя навеют грусть.
Все, что было, - позабудь».
Май почувствовал, что у него закружилась голова, всё вокруг смешалось в один вращающийся круг. Принц Долины Радуг уже не понимал, где находится, как он здесь оказался и зачем. И наконец, погрузился в темноту.
- Он будет спать, и только голос той, кого он любит и которая любит его, способен его пробудить. Но только… очень редко кто-то забредает в Долину Теней, - услышал Май сквозь сон, как рассмеялась дева.


Глава 48
Слово чародея

Никогда не приходилось Тайне летать на драконах, тем более боевых, поэтому теперь она не нашла ничего лучше, как зажмурить глаза.
А когда открыла, не поверила им. Никогда ещё она не видела поверженных драконов и всадников, да ещё и столько сразу. А вдали вздымалась огромная чёрная гора.
Но уже в следующий взмах крыльев мотылька она пошевелилась, и Тайна поняла, что это и есть тот самый, поверженный, чёрный великан.
Разноцветные пятна, похожие на акварельные краски, покрывали Страну Грёз с той разницей, что это были не краски, а кровь.
И вокруг ни одной травинки, из которой можно было бы приготовить целебное снадобье. Только маковое поле вдали…
Но в снадобье не было надобности, потому что и драконы, и всадники, и Чёрный Великан, и грозный царь Кошмар начали медленно исчезать с недавнего поля боя…
А поле, что краснело вдали, цветущей стеной надвигалось на Тайну.
- Маки… - в попятилась она и в растерянности не могла вспомнить заклинаний. – Цветы сна!
Фея закрыла лицо руками и вдруг услышала голос, тихий, мелодичный и чуточку ворчливый.
-Интересно, сколько добрых дел мне придётся совершить сегодня? Так недолго и превратиться в доброго волшебника, а чародей, как известно, должен быть не добрым и не злым, а бес-при-страст-ным…
Тайна открыла глаза и… Да! Конечно! Такой голос мог принадлежать только чародею.
- Лу… - представился он и поклонился, приложив руку к своему чародейскому сердцу. - На ваше счастье я как раз собирался с чистой совестью исчезнуть, но ещё не успел.
- Это такое счастье! – воскликнула фея, и тут же ликование её снова сменилось замешательством. – А где же… все?
- Поверженные сейчас на острове Ло, - Вот так сбылось пророчество чародея Амаранта. – Уж не знаю, каким образом, кто из них избавтель, этот юнец Май или доблестный белый ворон, НО Чёрный Великан побеждён, и этого нельзя отрицать.
- Конечно же, нельзя, - не стала вдаваться в споры фея. – А где же -победители?
- Думаю, уже по ту строну макового поля…
- Спасибо, чародей! – фея поспешила к алым цветам, совершенно забыв, как они коварны, но чародей её остановил.
- Постой! Это же цветы сна…
- О, я не знаю заклинания, которое помогло бы мне перенестись через это поле! Только чудо поможет мне, - с надеждой Тайна посмотрела на чародея. – Ты ведь знаешь, как мне оказаться там, где кончаются маки?
- Я… я тоже не знаю, я мог бы перенести тебя, прекрасная фея, в любое другое место, но туда, где кончается Миракл… нет, я не могу, потому что я не знаю, что начинается там, где кончаются маки, а прежде чем куда-то переместиться или переместить кого-то, мне нужно сначала детально представить это место, а если я не могу этого сделать, то… - развел руками Лу и прежде, чем фея снова сникла, торопливо добавил. – Но... но я знаю, кто знает. Элс! Никто во всей Стране Грёз не владеет лучше, лучше, чем он, искусством ускоренных перемещений по Стране Грёз. Значит мне остаётся разыскать Элса, а вероятнее всего, он или в гостях у этого никакого уже не тайного советника Фонфара, или в таверне «Спой и попляши». Или… Лучше спрошу об этом свой шар.
В следующий взмах крыльев мотылька Лу и Тайна видели, как Элс, действительно, не спеша направляется к таверне.
- Что я говорил! Даю тебе слово, прекрасная фея, ещё… в общем, совсем немного взмахов крыльев мотылька, и ты будешь там, куда так хочет лететь твоё сердце.
- Но откуда ты знаешь, чародей, что я фея? – удивилась Тайна.
- Неужели Лу не отличит каргу Пунгею от феи, обращённой в старушку? Но не долго ей и прочим колдуньям осталось пакостить в Стране Грёз…
И чародей сделался разноцветной рябью и исчез.
Но ни единый взмах крыльев мотылька Тайна не сомневалась, что Лу сдержит слово.

Глава 49
Кто освободит чародея?

С элем Элсу пришлось повременить, потому что надоедливый Лу со своим шаром принялся торопливо что-то рассказывать о какой-то распрекраснейшей фее, попавшей в беду. Как не поможешь другу!
Тем более Лу не так уж часто обращается с какими бы то ни было просьбами.
В общем, Элс вздохнул и вернулся домой искать заклинание, которое пригодилось ему лишь пару раз за всю историю Страны Грёз, о том, как перенести фею через маковое поле…

И уже через пару взмахов крыльев мотылька у Тайны же вдруг начали расти невидимые крылья за спиной.
«Спасибо, Элс!» «Спасибо, Лу!»… Слова благодарности превратились в золотистых мотыльков и полетели к чародеям-избавителям, а Тайна переместилась туда, куда так стремилось её сердце.
О, любовь! Никогда и никому, даже самому могущественному чародею не разгадать её тайн. Сильнее любых заклинаний слова, идущие из любящего сердца.
По сей взмах крыльев мотылька мудрецы Страны Грёз гадают и спорят, можно ли произнесённое Тайной считать классическим заклинанием и включать в волшебные книги.
С экспериментальными целями даже вводили в гипнотический сон дракона (о гуманности этого метода также ведутся споры).
Однако разбудить огнедышащего удалось только Элсу с помощью совершенно другого заклинания. Поэтому есть резон предположить, что заклинание это действует исключительно на Его Высочество Мая-Милентия Кинли.
Тайна склонилась над ложем Мая и произнесла вполголоса только что сочинённое ею заклинание, при воспроизведении которого и спустя много цветений серебряных колокольчиков к глазам подступают слёзы:
- Вспомни, прекраснейший герой, - начала она, - как ветер доносит аромат незабудок из Берёзовой Рощи туда, где всегда играют радуги. Вспомни цветение яблонь и пение птиц. Солнечные зайчики уже проснулись, проснись же и ты поскорее. Тьма уже отступила, твой меч победил её, открой же глаза, и увидишь, как прекрасен рассвет.
- Рассвет? – шумно выдохнул Май. – Где мой верный конь, прекрасная фея, никак не вспомню, как тебя зовут…
- Тайна, - подсказала прекрасная фея.
- Иго-го! – отозвался Рассвет, преданно ждавший хозяина на другом берегу.
- О… Тайна… - вспомнил Май Берёзовую Рощу и даже ударил себя ладонью в лоб. – Ну конечно же, Тайна! Как же я мог позабыть!
- Не вини себя, прекрасный герой, это всё заклинания чародеев и прочих, - укоризненно посмотрела на Деву Дождя, - от которых мне хотелось бы быть как можно дальше.
- И мне! И мне! – горячо поддержал Май. – Сейчас мы и пойдём, и все мои друзья, как можно дальше! – и резко поднялся с ложа.
- Ха! – обиженно вздёрнула носик Дева Дождя. – Ты предпочёл её мне, но устоишь ли ты перед Прекраснейшей?
- Мне даже неинтересно смотреть, кого вы называете прекраснейшей, и настолько ли она прекрасна, чтобы так её называть, - невозмутимо ответил Май.
- Интересно или нет, - невозмутимо улыбнулась и Дева Дождя, - а встреча с ней неизбежна.
- Почему? – чуть нахмурился Май.
- Да потому что ты встретишь её у входа в Грот.
- Тот самый, где заперт Амарант?
- Никто не держит Амаранта взаперти, - переливчато рассмеялась Дева Дождя.
- Грот не заперт? – не поверил Май.
- Что такое запертые двери для чародея? Замки и стены его не удержат. Сила стен ничто по сравнению с тем, что откроется вам у Грота. Но всё-таки, - Дева Дождя обиженно надула губки, - не лучше ли было бы смотреть бесконечно волшебные сны?
И даже с досады топнула ножкой.
- Ну уж нет! – решительно помотал головой Май и двинулся вперёд, навстречу новым приключениям, увлекая за собой друзей и возлюбленную. И чем дальше они шли, тем тяжелее им было разглядеть друг друга даже вблизи…
- Дальше туман слишком густой. Май, конечно же, тебе принимать решение, но я бы посоветовал идти к Гроту не всем вместе, а поодиночке…
- Олди! – Маю не терпелось поскорее освободить Амаранта. – Мы ведь уже победили Чёрного Великана, так что же ещё может с нами случиться?
- В Стране Грёз осталось ещё много тёмных сил, по сравнению с которыми Чёрный Великан – лишь безобидный карлик ущелий, - не сдавался Олди. – Будет разумнее, если первыми отправимся к Гроту мы с Джадом и освободим Амаранта. Ведь, помните, эта сонная Дева Дождя говорила, что встреча с Прекраснейшей опасна для Мая? А о нас она не говорила ничего. А когда Амарант покинет Грот, он разрушит все злые чары, и никакая Прекраснейшая никому не будет страшна.
- Как только мы освободим Амаранта, я сыграю нашу любимую «Лишь одержу победу»…
- Как (каррр!) хорошо ты придумал, Джад! – одобрил Альбин. – Наша стар-рая добр-рая гер-роическая песня и послужит нам сигналом. Кар!
- Уймись, Альбин! Или ты забыл, что сказано в пророчестве?
- В пророчестве сказано, что ты победишь Чёрного Великана, когда на горе Нит зацветут кактусы, - уточнил Альбин. – Правда, на деле ничего бы не вышло без меня, как, впрочем, и без всех нас. Только представь, если бы я не клюнул Чёрного Великана в глаз? Страна Грёз погибла бы навеки. Стрррашно даже представить! Но самое стрррашное уже позади. Про то, кто освободит Амаранта, в пророчестве вообще ничего не сказано, ведь правда, Моз? И почему бы этому кому-то не быть Джадом? Или ты хочешь заграбастать всю славу себе? История Прррошлого и Будущего итак всегда все заслуги приписывают правителям и их наследникам. Ах, Май-Милентий Кинли сразит!.. Ах, Май-Милентий Кинли победит!.. А где в это время были его верные друзья Альбин? Моз? Олди? Джад? А Рассвету с Жемчужиной так и вовсе не достанется ни крошечки с огромного лакомого пирога славы, который Май-Милентий Кинли хочет проглотить – один!!!
- Альбин!!! Прекрати! Не время сейчас делить славу!
- Но потом будет поздно! – заламывал крылья Альбин. – Я так и останусь навсегда безвестным белым вороном...
- Хорошо! Пусть идут Олди и Джад! А тебе, Альбин, я обещаю… На главной площади Сольвейга будет выситься памятник Белому Ворону, победившему Чёрного Великана. Ты увидишь, что Май-Милентий Кинли не забывает подвигов своих друзей!
- Я верил, Май! Я верил в твоё благородство и справедливость!
Джад же просто крепче сжал балалайку, с которой никогда не расставался.
- Уффф! – глубоко вздохнул Олди и шагнул в неизвестность.
- Оп-ля! – подпрыгнул Джад и, ударив по струнам своей неразлучницы-балалайки, устремился вслед за Олди.

Глава 50
Прекраснейшая

Ожидание… Второе его имя бесконечность. И радость или боль – другие имена, когда оно, наконец, кончается.
- Что-то очень уж долго их нет, - начал беспокоиться Альбин, а Май без лишних слов взмахнул мечом и шагнул в туман.
- Я с тобой! – захлопал крыльями Моз. – А ты, Альбин, охраняй здесь Тайну, и ждите нас с Амарантом.
Альбин вздохнул.
Да уж… как бы не так… обойдутся они без него… Всё это так, пустые слова, а на деле великанов побеждают белые вороны, да…
Возможно, конечно, у Мая и Моза на этот счёт были иные соображения, об этом летописцам ничего не известно, кроме того, что оба были полны надежд на скорую встречу с Амарантом…
- Уфф! Никогда ещё не приходилось мне видеть такого тумана, - выдохнул Май. – И знаешь что, Моз, я пришёл к мысли, что туман будит любопытство.
- К концу пути ты стал значительно мудрее, чем был в его начале, - отметил Моз. – Не зря говорят, одно путешествие даёт гораздо больше уму и сердцу, чем зачитанная до дыр библиотека. И всё же, Май- Милентий Кинли, часто туман скрывает нечто прекрасное и в то же время коварное.
- Да, прекрасное иногда бывает коварным, - согласился Май, вспомнив нимф и Деву Дождя. – Но надо бы поторопиться, туман всё гуще, к тому же темнеет. Как бы не сбиться с пути…
- Когда-то в Сольвейге было светло даже ночью от оперений жар-птиц, разгуливавших стаями вокруг дворца, - вздохнул Моз.
- А где же теперь эти чудесные птицы? Признаться, никогда о таких даже не слышал… - удивился Май.
- Хотел бы я знать, - развёл крыльями Моз. – М-да… Царь Кошмар не выносит яркого света.
Туман всё густел, вступая в сговор с сумерками. И вдруг их озарили птицы со светящимся разноцветным оперением.
Да-да, это были именно жар-птицы. Так вот куда мигрировали они из Сольвейга!
Птицы слетелись в круг и распушили хвосты, словно приглашая полюбоваться роскошным своим оперением.
- Они танцуют, Моз! Смотри! Танцующие птицы. Ты видел что-нибудь подобное в Долине Радуг?
- Смотреть на жар-птиц слишком долго опасно…
- Опасно? Ерунда! А музыка? Откуда здесь музыка?
- К стыду своему, Май-Милентий Кинли, я даже не знаю, как называется диковинный этот инструмент, похожий на там-там и саксофон одновременно.
- Как же они прекрасно танцуют, Моз! Так бы смотрел и смотрел бесконечно их восхитительный танец!
- Верю, Май-Милентий Кинли, но не забывай, мы здесь, чтобы освободить Амаранта. А отнюдь не для того, чтобы любоваться танцем жар-птиц.
- Они приведут нас к Амаранту!
- Или заманят в пустыню, - покачал головой Моз.
- Эге-гей! Амарант! – крикнул Май в туман.
Ответом ему было птичье пение, такое прекрасное, что с ним не могли сравниться даже трели соловьёв из Берёзовой рощи.
Будто бы капли дождя в сговоре с ветром пронеслись по поляне золотых колокольчиков.
- Как поют жар-птицы! – Май даже закрыл глаза от наслаждения.
- Клянусь моей бородой, - вскричал Моз, - это поющий ворон Амаранта. – А жар-птицы, да будет тебе известно, Май-Милентий Кинли, вообще не поют – довольно с них и того, что они так красивы.
- Это так… Если бы их пение было также великолепно, как и оперение, это было бы слишком… Но Амарант нам не ответил... Почему? Эге-гей! Амарант! Отзовись!
Ответил снова ворон Амаранта, и в этот раз трели звучали также восхитительно, но грустно, будто по колокольчикам пронёсся не просто дождь, а град, и теперь им трудно было поднять свои золотые цветочные головы.
- Если я хоть немного разбираюсь в музыке, то старина Амарант в беде.
- Амарант! Эге-гей! – в третий раз крикнул Май, и был услышан, наконец, не только вороном.
Из тумана вышла не то фея, не то птица. Изящный стан нимфы переходил вдруг в птичьи ноги с острыми когтями на пальцах, а на лице с огромными глазами не было ни носа, ни рта, а вместо них топорщился длиннющий птичий клюв.
- Кто вы? – спросил Май.
- Нет, это вы кто такие? – заклацала клювом полуфея-полуптица. – Зачем пожаловали к нам?
- Мы ищем чародея Амаранта, - не стал лукавить Май. – Но если верить Деве Дождя… а в том, что прекрасному можно всегда верить, теперь, признаться, я уверен не совсем… сначала нам предстоит встреча с Прекраснейшей.
- Вы уже встретились с ней, - сделала шутливый реверанс фея, не слишком красиво переставляя ноги с когтями.
- Вы хотите сказать, что вы Прекраснейшая и есть? – утратил на несколько взмахов крыльев мотылька природную деликатность Моз.
-Именно! – взмахнула рукой, как крылом, назвавшая себя Прекраснейшей.
- Но тогда вам, наверняка, известно, где томится в заточении Амарант, - не стал вступать в ненужные споры Май.
- Томится в заточении? – расхохоталась фея, похожая на птицу, а сходство это ещё больше усиливала её странная одежда из разноцветных перьев.
- Тише! Музыка смолкла, - всполошилась странная фея. – Жар-птицы, летите за мной!
И поспешила быстрее крылатых куда-то в туман.
Май ринулся было за ними, но, увязнув в песках, выбился из сил.
- Не спеши: я полечу за ними, а ты найдёшь нас по перьям… - бросил ему налету мудрый Моз. И, выдернув клювом пёрышко у себя из хвоста, ободряюще помахал Маю крылом.
Позже в своём непревзойдённом трактате Моз подробно опишет парадоксальность ситуации: в обличие ворона он смог поступить мудрее, чем мог бы поступить в обличие мудреца, из чего сделал весьма смелое предположение, что мудрец в обличие чёрного ворона мудрее мудреца в обличие мудреца. Однако Альбин принялся так горячо оспаривать это предположение, что, дабы сохранить давнюю дружбу с белым вороном, мудрец был вынужден исключить сей пункт из своей работы в ущерб науке.
А пока Май пробирался по пескам сквозь туман, и стрелками-указателями ему служили чёрные перья друга. Кое-где на пути попадались и пёрышки жар-птиц всех цветов и оттенков кроме чёрного и белого.
А таинственные звуки снова складывались в приятную, хотя и однообразную мелодию.
- Ха! Всего лишь музыка! Прекраснейшая любит музыку, как и подобает Прекраснейшей! - открытие придало Маю уверенности и беззаботности. Теперь он знал, с чем, а вернее, с кем предстоит ему иметь дело. И всё же чем же она так безоговорочно хороша, что заслуживает эпитет «прекраснейшая»?

С каждым шагом становилось всё интереснее и интереснее, и с каждым шагом разгадка была всё ближе.
Музыка была не то, чтобы приятной ( нельзя было назвать её и неприятной), а монотонной и при этом завораживающей. В такт ей теперь в тумане пульсировали разноцветные блики света, которые с каждым шагом становились всё ярче. Жар-птицы! Прекраснейшая любит не только музыку, но и свет. Новый вывод о Прекраснейшей был также приятен, и Май ещё нетерпеливее двинулся вперёд.
И ничего удивительного, что прекраснейшие птицы Страны Грёз улетели в пустыню. Наверное, так и должно быть. Прекраснейшее должно находиться рядом с прекраснейшим.
Птицы важно вышагивали, расправляя крылья, то вдруг все вместе поднимались над землёй, то снова опускались на песок, показывая свой прекрасный наряд, как будто все они были лепестками восхитительного волшебного цветка. Май даже зажмурился от удовольствия на несколько взмахов крыльев мотылька – так прекрасно было увиденное.
Птицы расступились в своём восхитительном танце перед Маем, как будто только его и ждали, разом поднялись в воздух, сошлись клювами в единой точке над землёй.
Танец – великая сила, хоть и не все это осознают. Заклинания даже самых великих чародеев бессильны над тем, кто волшебно танцует.
Что может быть лучше танца? Философские трактаты? Глаза прекрасной Тайны? Или, может быть, балалайка? Нет, в тот взмах крыльев мотылька все наши герои воскликнули бы разом: «Прекраснее танца может быть только танец Прекраснейшей и её жар-птиц».
Можно ли вообразить невообразимое? Если ваш ответ, дорогой читатель, «да», то закройте глаза и представьте, как в пустыне закат сменяется рассветом, и Вечное Светило прячется за горизонтом, потому что даже оно не может затмить оперение жар-птиц.
Вы когда-нибудь видели, как фея превращается в птицу, птица в кошку, кошка в цветок, а цветок – в мотылька? Нет-нет, имеются в виду отнюдь не превращения иных колдуний типа Пунгеи с помощью заклинаний, да ни у одной из них это не получилось бы с таким изяществом; превращение в дерево или сову – тот предел, на который они горазды.
Но есть средство куда более сильное, чем заклинания, и имя его – танец.
Несколько взмахов рук, и они кажутся похожими на крылья.
И миражи вплетаются в ритм, стремясь усилить сходство.
Они – облака, а потом сразу тучи, и исходят дождём, уходящим в песок. Падает тень на него, но нет, это уже не птица, а дикая кошка, гибче её не найти, разве что только лианы. Нет, это не лианы – руки, как листья, тянутся к тучам напиться росы, а ноги корнями уходят в песок.
«О, как она прекрасна!» - восклицают путники, нашедшие конец пути в бесконечной и причудливой пустыне, и ни у кого из них уже нет сомнений в том, что Прекраснейшая прекраснее всех, и танец её чудеснее всех чудес.
- Ах! – вырвалось у Мая. – Моз, дружище, мне не хочется отсюда уходить.
Мудрец понимающе кивнул и уселся на плечо Мая, откуда было удобнее наблюдать за бесконечным танцем перевоплощений.
Есть ли что-нибудь более прекрасное, чем танец Прекраснейшей – мнения мудрецов по-прежнему расходятся на этот счёт, поэтому самое мудрое – не присоединяться ни к тому, ни к другому мнению, а просто соглашаться с тем несомненным фактом, что танец Прекраснейшей прекрасен.


Глава 51
У Грота

Напрасно Тайна и Альбин всматривались в туман, он оставался таким же неподвижным и густым.
- Пр-ридётся идти выр-ручать, - принял решение белый ворон и устремился навстречу опасностям и новым подвигам.

Тайна в образе лесной колдуньи едва поспевала за ним.
- Послушайте, уважаемый ворон! Вы не могли бы лететь чуть-чуть помедленнее.
Альбин вздёрнул клюв от того, что его называли «уважаемый ворон».
- Можете называть меня просто Альбин, прекрасная фея. Никто не отдаёт мне должного почтения, но я к этому, кар, привык. А если я спешу, так это только, кар, потому, что наши друзья в опасности…
- Нет, нет, опасность вовсе не так страшна, я чувствую это… Мы можем лететь и идти чуть медленнее.
Сквозь туман уже можно было рассмотреть, как кружатся перед замершими в восхищении невольными зрителями жар-птицы и их повелительница, и издали это, действительно, совершенно не представлялось опасным.
- «Чувствовать» больше, чем «знать», - изрёк Альбин, и эта фраза стала впоследствии крылатой, а уж в истинности её значения не усомнится никто.
Желая угодить прекрасной Тайне, Альбин пытался было подражать мотылькам, парить, как они, но вороны гораздо тяжелее нежнокрылых насекомых и не так изящны.
- Когда я смотрю на мотыльков, мне кажется, что это цветы, научившиеся танцевать, - изрёк Альбин (да, да и эта крылатая фраза принадлежит белому ворону).
И в этот взмах крыльев мотылька Альбин подсказал Тайне решение, за которое ему впоследствии присудили звание мудреца, невзирая на то, что вороном не создано ни одного трактата. Но иногда одна фраза приносит больше пользы, чем груды томов.
- Нужно её пе-ре-тан-це-вать!
- Перетанцевать? Но я не умею… - растерялась Тайна. – Да и в этом теле даже просто ходить неудобно.
- Всегда можно научиться, - невозмутимо повёл клювом Альбин. – Тем более, что время у нас неограниченно. Похоже, они собираются сидеть здесь целую вечность, пока она танцует.
- Но у кого учиться танцу? – задумалась Тайна. – Да, ты прав, мудрый ворон... Я буду учиться танцу у мотыльков! Мотыльков тоже никто не учил танцевать, но сколько нежности и лёгкости в их танце! Жар-птицам и тем не сравниться! Я буду учиться танцу у облаков! У ветра! У песка! И я научусь танцевать!
Мотыльки уже радостно хлопали крылышками. Альбин довольно закивал головой, но уже в следующий взмах крыльев мотылька и сам залюбовался Прекраснейшей.
Тайна поспешила отвернуться, чтобы жар-птицы не зачаровали и её.
И заторопилась обратно в пустыню, где можно было спокойно постигать искусство Танца.
Раз – взмах крыльев мотылька. Два – взмах крыльев мотылька.
Каждый взмах крыльев мотылька – песчинка. Стать песчинкой, и пусть её подхватит ветер. Оказалось, для этого не нужны заклинания. Или танец и есть заклинание?
- Мудрый ворон! Смотри: это чудо! Можно превращаться без заклинаний и рассказывать без слов!
Но клюв Альбина был по-прежнему повёрнут в сторону Прекраснейшей и жар-птиц.
- Как будто бы я умела танцевать, но почему-то забыла, а теперь осталось только вспомнить, - продолжала удивляться Тайна.
Кто-то когда-то сказал, какой-то, вероятно мудрец, что время как песчинки, ускользает сквозь пальцы в пески. Зачерпни его снова, ведь время – вода.
Капли падают с неба на листья берёз… Белоствольные танцы деревьев… Нет, время – не песок. И не вода. Взмах крыльев мотылька! И в нём разгадка тайны, почему не может взлететь цветок. Верно ворон сказал, все цветы умеют летать. И Тайна, проросшая цветком в пустыне, летит, и корни, и листья становятся частью узора на крыльях мотылька, которого не могут затмить даже жар-птицы ярчайшим своим оперением… Спадают колдовства оковы, и тело, как прежде, становится легким и юным.
- Ворон прав! - услышал послание без слов Альбин и медленно повернул клюв от Прекраснейшей и жар-птиц к Тайне и мотылькам.
- Какой таинственный танец! Пре- кар!- снее я ничего не видел!
И Альбин принялся клевать друзей и какого-то незнакомого чародея, на плече которого восседал черный ворон, чтобы они тоже могли насладиться волшебством без заклинаний, ещё более изысканным, чем танец Прекраснейшей.
Когда же и она повернула клюв в сторону соперницы, то заплакала от обиды и злости! Её пе-ре-тан-це-ва-ли!
- Я уйду еще дальше в пустыню, и буду репетировать, репетировать, я буду танцевать ещё лучше, и тогда уж точно никто никогда не сможет меня перетанцевать! – пообещала она и в окружении птиц затерялась в песках.
Никто и не заметил её ухода. Все носы и клювы были обращены к другой.
- О, танцуй бесконечно в пустыне, а мы будем бесконечно смотреть на тебя! – попросил было Май, но Тайна сказала «нет, нет» и взяла его за руку: «В Стране Грёз ещё много прекрасных мест. А мой танец в пустыне окончен».
Амарант и отыскавшие его герои и поющий ворон постепенно приходили в себя.
- Старина Моз! – обрадовался чародей. – Зачем ты превратился в ворона? Я едва узнал тебя без твоей белоснежной бороды…
- Не спрашивай, дружище, а лучше поскорее расколдуй меня обратно в мудреца.
- Ах да, прости старина, - ударил себя по лбу ладонью Амарант. – Я совершенно забыл, что в Стране Грёз теперь полным-полно чародеев, и творят они теперь, что хотят.
И приняв серьёзный вид, как и подобает чародею, Амарант закружился на месте, нараспев читая древнее заклинание:
Ветер, вей, неси песчинки.
Не осталось ни соринки.
Собирай травинки, ветки.
Птицы вырвались из клетки.
Ветер, вей, по-волчьи вой.
Снова стань самим собой.
Ты гнездо нам, птица, свей-ка
на окраине Сольвейга.
В тот же взмах крыльев мотылька Амаранта и его избавителей подхватил ветер. Что и говорить, Амарант не только мудрый правитель, но и могущественный чародей, даже Элс с ним не сравнится.

Глава 52
«Спой и попляши»

Таверна «Спой и попляши» не была одной из многих питейных заведений такого рода, где владельцы начищенных до блеска драконов после пятой кружки эля, обнимаясь, запевают:
«Не дарил я тебе чёрных роз,
Не бродил по Сольвейгу с тобой…»
Здесь было слишком чинно и уютно и вопреки названию подавали один лишь тёмный эль, сваренный, правда, превосходно и по особому рецепту. Кухня же славилась не только отменными, но и разнообразными яствами, ведь шеф-поваром таверны был ни кто иной, как младший брат царского повара Ангара, всячески старавшийся оного не только не посрамить, но и превзойти в кулинарном искусстве.
И даже мудрецы и чародеи, с известным презрением относящиеся ко всем прочим тавернам, эту не всегда обходят стороной. Говорят, дело в сговоре светлячков, сверчков и кузнечиков. И тех, и других, и третьих в окрестностях таверны на окраине Сольвейга даже во времена правления царя Кошмара почему-то всегда было в таком множестве, как нигде во всей Стране Грёз. Настоящий оркестр насекомых, сделавший таверну «Спой и попляши» легендой! Да, как прекрасна игра скрипачей-кузнечиков на закате! А пение сверчков! А цветомузыка светлячков превращает обыкновенную влажную от росы поляну в маленький зелёный небосвод. Где ещё возможно такое чудо, как ни в Стране Грёз? Где ещё вечера так же волшебны, как на окраине Сольвейга?
Да, наши герои, победившие Чёрного Великана, разгромившие армию царя Кошмара и освободившие чародея Амаранта вместе с его поющим вороном, перенеслись из песков, дождя и тумана как раз на ту самую поляну, на которой всегда открыты для гостей двери уютной таверны.
- Ах, эти скрипки, я сейчас заплачу, - театрально сложил крылья сентиментальный Альбин, а ворон Амаранта принялся подпевать сверчкам, отчего фонарики светлячков засияли ещё ярче.
Словно дивная жар-птица, с неба катится звезда, чтоб в фонарик превратиться, не погаснуть никогда.

- Пойдёмте скрор-рее в таверну, кар, я очень устал! – поспешил Альбин занять единственный свободный столик в зале и, усевшись на высоком добротном стуле, отдалённо напоминающем трон, закатил от наслаждения глаза. Какая музыка!
Внутри таверны случайных посетителей и завсегдатаев всегда ожидает живое произведение искусства - гигантский кузнечик Эвиан.
Никто никогда не видел, чтобы он ел и пил и прекращал играть на скрипке.
Отсюда можно сделать вывод, что в отдельных случаях высокое искусство может заменить собою пищу и питьё в их традиционном понимании. Но, следует подчеркнуть, только в отдельных случаях, если речь о таких гениях, как Эвиан.
Но не только ценители эля и таланта засиживались в таверне. По какой-то странной причине (а может, и без неё) здесь частенько собирались ругать, пусть и вполшёпота, эпоху. Но теперь, в пору перемен, когда было ещё не понятно, ругать или хвалить новую власть, сюда приходили просто пропустить кружку эля и обсудить последние новости. Что же касается Элса, то он заглянул в легендарную таверну просто потому, что давно в ней уже не бывал.
- Амарант! – узнал с порога чародей.
- Тише, тише, Элс, – приложил палец к губам Амарант. – А я-то уже думал, меня совершенно забыли в Стране Грёз…
Насмешливым и в то же время чуть горестным взглядом он окинул таверну, где прежде не успел бы он коснуться порога, как звучали бы песни в его честь, а теперь посетители продолжали пить эль, а сверчки и Эвиан - славить закат.

– Скажу вам, друзья, что так даже лучше. Это повсеместное внимание непомерно меня тяготило. Надо бы и вовсе запретить эти оды…
- Неужели вы тот самый Элс? – так и замер Май у входа.
- Да, я и есть тот самый Элс, - простодушно подтвердил чародей, - и это так же верно, как то, что другого Элса в Стране Грёз нет и быть не может.
- Стране Грёз достаточно и одного такого отважного героя, - продолжал восхищаться Май, напрочь забывший о собственных только что совершённых подвигах.
- Вот только сомневаюсь, можно ли меня назвать отважным героем…
- Вы сомневаетесь?! – удивился Май скромности легендарного Элса. – О вашем подвиге слагают песни, а вы сомневаетесь, можно ли вас назвать отважным героем?!
- Подожди, подожди, славный юноша. Я не слышал этих песен и не знаю, о каком подвиге идёт речь? И вовсе я не герой, - Элс отнюдь не хотел присваивать себе чужие заслуги, что, несомненно, делает ему честь. – В своей жизни я не совершил ни одного подвига…
- Я имею в виду ужасного Сморчка Козлоборода, - осторожно напомнил Май.
- Ах, это! – засмеялся чародей. – Разве ж это подвиг? Такие «подвиги», мой юный друг, я совершаю чуть ли не каждый день...
Май даже присвистнул, восхищаясь силой, храбростью, а главное, скромностью величайшего героя. – Вот только… - нахмурился Элс. – Откуда тебе известно о Сморчке Козлобороде, ведь, кажется, я никому об этом не рассказывал, кроме одного своего старинного друга?..
- Весь Солнечный лес говорит об этом, - пожал плечами Май.
- Весь Солнечный лес?! – изумился Элс. – Неужели сам Сморчок Козлобород и рассказал обо всём…
- Но разве Сморчок Козлобород не превратился в дым? - удивился Май.
- Нет, в дым я его не превращал, - возразил Элс. – Я превратил его в обыкновенного карлика, похожего на карлика ущелий. Наверное, вышла какая-то путаница.
- Так вы чародей? - ещё больше удивился Май, и Элсу показалось, что в голосе юноши прозвучало разочарование.
- Да, чародей! – с вызовом ответил Элс. – А вы, пылкий юноша, похоже, недолюбливаете чародеев.
- Вовсе нет! – возразил Май. – Просто я был уверен, что вы сражались с ужасным Сморчком Козлобородом безо всяких там заклинаний, а один на один – на шпагах или, там, на саблях, на рапирах, уж и не знаю…
- Что за нелепость! Нет, здесь, явно вышла какая-то путаница, - раскипятился Элс. – Зачем я должен был сражаться со Сморчком Козлобородом, если он так радушно встретил меня?!
- Ужасный Сморчок Козлобород?!!
- Сморчок Козлобород… Но теперь после превращения он вовсе не так ужасен…
- Ха-ха!.. Так значит р-раз Смор-рчок Козлобор-род не пр-ревратился в дым, то и подвига никакого не было! – сделал вывод Альбин и чрезвычайно обрадовался этому открытию.
Страна Грёз ещё узнает истинных героев!
- Да, не было никакого подвига… - развёл руками Элс.
- Тогда вот что, - растерялся Май. – Одна прекрасная нимфа просила передать вам этот венок. Май протянул Элсу венок из серебряных колокольчиков. – Так же она просила вам сказать, что серебряные колокольчики скоро отцветут.
Элс пожал плечами.
- Какая нимфа? Какие колокольчики? Может быть, она просила передать венок кому-то другому?
- Может быть, есть ещё один Элс?.. – неуверенно предположил Олди.
- Насколько мне известно, а мне известно всё или, во всяком случае, почти всё, благодаря моему хрустальному шару, - чародей погладил свой широкий рукав, в котором всегда носил бесценный шар, - в Стране Грёз только один Элс, и он перед вами. Если вы только не из тех новомодных философов, которые утверждают, что никто из нас не знает сам себя, а я вижу, вы не из тех, то Элс это я и есть!
- Нимфа просила передать венок Элсу, отважному герою, победившего ужасного Сморчка Козлоборода, и леший тоже сказал, что Сморчок Козлобород превратился в дым… - пожал плечами Май.
Слёзы навернулись на глаза чародея.
– Старина Сморчок Козлобород… превратился… в дым? Он был моим лучшим другом, даже лучше, чем Фонфар, однажды выставивший меня за двери. Ну да, не будем вспоминать плохое… А Сморчок Козлобород… был так гостеприимен… так дружелюбен. Хоть и чуть-чуть диковат… Но что возьмёшь с того, кто вырос в чаще леса… - чародей рыдал уже в полный голос. – Он… он… никому не делал зла… И кто же посмел превратить его в дым?
- Элс!!! – воскликнули разом герои.
- Это грязные сплетни! Не иначе, как нимфы распустили их за то, что я помешал им заманить в свои сети… сам не знаю кого…
- Нас! Это были мы, - догадался Моз. – Спасибо, отважный герой!
- Я не герой! И уж тем более не превращал в дым своего лучшего друга…
- Простите, - счёл за лучшее Май не бередить рану Элса.
- Но ведь другого Элса в Стране Грёз нет? – не унимался Альбин.
- Значит, всё-таки есть… - засомневался Элс.
- А может быть, был какой-то другой Смор-рчок Козлобород, который как раз-таки превратился в дым… - пожал плечами Моз и погладил бороду.
- Не было др-ругого Смор-рчка Козлобор-рода! – не понравилась эта версия Альбину.
- Два Сморчка Козлоборода для одного Солнечного леса – нет, это слишком, - неуверенно возразил Элс. – Неужели и впрямь…
В раздумьях Элс обхватил голову руками и не заметил, как в таверну вошёл Фонфар, также весьма удручённый, ведь поговаривают, что теперь, когда у Страны Грёз будет новый, вернее, старый правитель – Амарант, тайным советником снова станет его поющий ворон. А какая участь теперь ждёт его, Фонфара?
Но увидев Амаранта распивающим эль с Элсом, несколько повеселел.
Все за столом так или иначе были знакомы Фонфару. И прежде всего сердцеед поклонился фее, почти столь же прекрасной, как Севериана.
- Кажется, мы с вами знакомы… - франт был вынужден замолчать под строгим взглядом Мая и, поклонившись чародеям, обратился к сопернику и всей его компании. – И с вами, помнится, тоже… А это, если не ошибаюсь, ворон, который путает чёрное и белое…
- Не ошибаетесь, – ехидно ответил Альбин. – А где же дракончик с жёлтыми крыльями?
Но Фонфар вовсе не собирался отчитываться перед наглой птицей.
- Ты чем так расстроен, старина? – обратился к Элсу.
- Мой лучший друг превратился в дым – это во-первых и в главных. А во-вторых, в Стране Грёз, как оказалось, есть ещё один Элс. И он отъявленный злодей, хоть его и величают героем.
- Ещё какой отъявленный злодей! – горячо подтвердил Фонфар.
- Значит, и ты о нём слышал?
- Не только слышал, но и видел… Да, Элс, он говорит, что зовут его точь-в-точь, как тебя!
- И как же выглядит злодей?
- Обычный карлик ущелий, только очень уж несимпатичный. Никаких, как говорится, особых примет, кроме осинового венка, который, как он утверждает, подарила ему прекрасная нимфа. И я бы ни за что в это не поверил, если бы не знал об одном дивном аромате… Ты понимаешь, о чём я?..
- Не может быть! – ударил себя по лбу Элс. – Какой же я простофиля! Так он представляется Элсом?
- Именно! – не без злорадства подтвердил Фонфар.
- Мой лучший друг предал меня. А я… я желал ему только добра.
- И отдал ему волшебный одеколон, - укоризненно напомнил Фонфар.
Элс вздохнул.
- Зато дивный аромат, похоже, навсегда вошёл в героический эпос Страны Грёз, - подмигнул чародею Джад и, ударив по струнам балалайки, исполнил слово в слово песню, которые услышал от нимф в Солнечном лесу.

Жил в чаще леса страшный дух,
Его сразил наш верный друг.
Путь роста небольшого он,
Зато красив он и умён,

Зато отважен и силён,
В одну из нимф навек влюблён.
Из рук её он взял венок,
Вернуться обещал ей в срок,

Весь лес их счастью будет рад.
О, этот дивный аромат,
Что источает храбрый Элс,
Наполнит снова чудный лес!


- Будешь знать, как называть друзьями… лучшими друзьями первых встречных, - поучительно заметил Фонфар.
- Прости, Фонфар… Мой лучший друг, конечно, ты. Не зря же говорят, что старый друг гораздо лучше новых двух.
- Вот это слова, достойные чародея!
- Так значит никто не побеждал Сморчка Козлоборода? – обрадовался Альбин.
- Никто, - подтвердил Элс.
- Ура! – воскликнул Альбин. – Чем меньше героев, тем больше на каждого чести!
- Угомонись, Альбин! Чести хватит всем, - заверил Май. И не ошибся.
Жители Сольвейга уже толкались в дверях, спеша приветствовать вернувшегося правителя и героев, а сверчки торопливо разучивали приветственный марш…
В Стране Грёз начиналась новая эпоха.

Послесловие:
На этом можно было бы и закончить наше повествование, но нельзя не упомянуть и о некоторых других событиях, последовавших за теми, которые запечатлены в Хронике.
Пожалуй, свадьбу Его Высочества Мая-Милентия Кинли и его наипрекраснейшей избранницы Тайны можно назвать самой красивой и романтичной страницей в истории страны.
Сколько об этом написано Альбином и Фонфаром и менее известными пиитами современности, что прежде, чем взяться за перо, невольно призадумаешься, стоит ли лишний раз тревожить и без того издёрганную по этому счастливейшему поводу Музу. Пусть уж нежится себе в эмпириях.
И всё же нельзя не расписать во всей красе это событие хотя бы в прозе.
Жаль, никто не видел, какое платье было надето на будущей правительнице Дольны Радуг, так плотно его облепили мотыльки, слетевшиеся со всех концов света поздравить распрекраснейшую.
А какой концерт устроили птицы! Правда, пение воронов, которые ни за что не пожелали остаться хоть чуть-чуть в стороне, его несколько портило, в особенности Альбина.
Приятным исключением здесь стал поющий ворон Амаранта Икарий.
К сожалению, они с Альбином так и не стали друзьями. Злые языки, а таковые, несмотря на все указы, всё ещё не изжили себя в Стране Грёз, утверждают, что дело всего-навсего в том, что питомец и друг чародея Амаранта значительно талантливее. Ну да оставим это на совести злых языков!
Да, хорошо ещё, жар-птицы напрочь лишены и голоса и слуха, да и вообще не открывают клювы понапрасну, дабы не утратить таинственность. Зато в танце превзойти их может только Прекраснейшая.
К счастливейшему событию ей было велено министром праздных дел воплотиться в танцующую радугу, с чем она восхитительно справилась.
Наш новый и с тех пор бессменный министр праздных дел Фонфар постарался на славу!
За танцем Прекраснейшей последовало не менее завораживающее выступление придворного балета жар-птиц.
О, как и танец Прекраснейшей, это надо было видеть! А если вам, дорогой читатель, не так посчастливилось, как мне, пожалуй, не дерзну описать это великолепие сверкающих красок, изящно вплетавшихся в праздничные ритмы.
В такт им покачивались воздушные шары, которых в тот день было по стране такое великое множество, что то тут, то там кто-то, взявший в руки их слишком большую охапку, невзначай взмывал за облака, и в дело приходилось вмешиваться чародеям.
Н-да, если бы это была свадьба царя Кошмара, они, может быть, и исхитрились бы не покидать свои вершины гор.
И только Эвиан отказался даже по случаю такого праздника оставить таверну «Спой и попляши», а заодно и все кузнечики, сверчки продолжали играть и петь на своей поляне, несмотря на то, что кроме них самих их никто в тот день не слышал.
Не было в тот день в Долине Радуг и Сморчка Козлоборода с его прекрасной избранницей.
Сердце Северианы, вопреки её обещаниям, ничуть не согревало огромный промозглый замок. Но зато в нём можно было кататься на коньках, напрочь забыть о том, что Страна Грёз готовится к войне с Белым Вороном и не знать, кто в ней победил.
Целыми днями, взявшись за руки, Сморчок и некогда неприступная красавица скользили из залы в залу, а когда уставали, опускались, смеясь, на какой-нибудь ледяной диванчик, и услужливые снеговики приносили им мороженое и молочный коктейль со льдом
А потом волшебный одеколон закончился, и красавица прогнала карлика из замка.


Как бы то ни было, Сморчок Козлобород выиграл спор, а Гукук, Аксамант и Ангар были хозяевами своих слов. Карлик снова сидел под огромным мухомором в чаще леса, но уже отнюдь не чувствовал себя несчастным. Ведь у него теперь была волшебная кастрюля, которая сама варила ему восхитительный ароматный грибной суп и нежнейший ягодный кисель в любой взмах крыльев мотылька, когда он только сам того захочет.
А ещё у него был теперь дракоша Тритон, иногда настолько досаждавший своим ворчанием, что хотелось отправить его обратно в Сольвейг. Сам же Сморчок Козлобород, утомлённый высшим светом, из чащи леса не вылетал, чему его ленивый и прожорливый питомец был только рад.
Но больше всего радости Сморчку Козлобороду доставляла волшебная игла, которая сама вышивала распрекрасные узоры и сюжеты – стоило только подумать о них, и Сморчок Козлобород думал о подвигах, о путешествиях, о фейерверках и славе, о ледяных узорах на стёклах дворцов и иногда даже о прекрасной Севериане.
Сорока принесла на хвосте, что где-то за тридевять земель или дальше жил царь, а может, король, который также, как он, вышивал крестиком.
А нимфы? Какое до них дело теперь тому, в кого когда-то, пусть ненадолго, но всё же была влюблена первая красавица Страны Грёз, которая, кажется, ни до, ни после так и не смогла никого полюбить? Какое дело до нимф тому, в кого была влюблена Лесное Дитя Илиадора, пусть даже теперь она и не заглядывает в чащу леса? Ну да мало ли у них с феей Сильвой других дел! То цветение золотых колокольчиков и очередной Лесной Бал, то мотыльковая королева пожалует с очередным визитом... Сплошные приёмы и праздники! Только в чаще леса теперь и можно спрятаться от этой суеты…
Нимфа Парнелия осталась было в Сольвейге с Фонфаром, но заскучала, бедняжка, по лесу и вернулась обратно к подругам.
Фонфар было последовал за ней, но та же скука и новое назначение – министром праздных дел – отозвало его обратно в Сольвейг.
И, повздыхав о любви, оставшейся в Солнечном лесу, и посвятив ей тридцать два стихотворения и четыре поэмы, он вернулся к своей прежней Музе Севериане, которая после пережито любовного разочарования стала вдвойне неприступна и маняща вдвойне для сердца поэта.
У Фонфара теперь появилось много новых обязанностей, и первым делом он принял закон о розах, сыгравший впоследствии важную роль в истории Страны Грёз. Теперь в Сольвейге можно было сажать только голубые розы.
Вторым и не менее важным стал закон, запрещающий носить золотые цилиндры всем, кроме министра праздных дел. И, разумеется, самого правителя, если тот пожелает на время сменить корону. А главное, Фонфаром был учреждён праздник по случаю возвращения дня в Мерцающий овраг – День Вечного Светила, который отмечается каждый день на рассвете, так что от карликов стали даже поступать регулярные прошения с просьбами отмечать его пореже…
Джад получил предложение играть не где-нибудь, а в таверне «Спой и попляши», и даже Эвиан признал его талант.
Но попасть на вечера балалайки было очень непросто. Указы Амаранта то и дело отзывали Джада на Остров Ло, где, доносил Холодный Ветер, не прекращалась вражда великанов и карликов ущелий, и только искусство могло их на время примирить. И в конце-концов, Амарант решил отправить на остров Прекраснейшую, и распри на нём прекратились. Туда же сослали Пунгею и прочих, позорящих честь Страны Грёз чародеев-вредителей. Возможно, когда-то им будет разрешено покинуть остров, но не ранее того, как их облагородит высокое искусство, а это произойдёт, вероятно, ещё очень нескоро…
Олди вернулся в Мерцающий овраг, где изобрёл особый состав для отбеливания перьев (благодаря Альбину белое оперение вошло в моду, особенно у воронов. И только Икарий с непонятным упорством продолжал довольствоваться чёрным оперением, и избежал гонения белых воронов только благодаря недюжинному таланту, а главным образом, конечно, заступничеству Амаранта).
Альбин, как и мечтал, стал не только великим поэтом, но и героем былинного эпоса, правда, всё те же злые языки утверждают, что былины о бесстрашном Альбине, победившим вместе со своими верными друзьями Чёрного Великана, слагает никто иной, как сам Альбин. Но сам ворон называет подобные слухи нелепыми.
Как бы то ни было, каждый день к нему летели письма со всех концов Страны Грёз, к которой теперь была присоединена и Долина Радуг вместе с Мерцающим оврагом, от восторженных поклонников и влиятельных персон.
В этот раз среди них было письмо министра праздных дел Фонфара.
С достоинством вскрыв его когтями и клювом, Альбин по-прежнему своему обыкновению с радостным «Урр-ра!» взлетел на плечо Мозу.
- Урр-ра!!! Собир-раемся в Сольвейг!
Услышав обещающий новые приключения клик, Жемчужина забила копытами под окнами, но Альбин её разочаровал:
- За нами пришлют ковёр-самолёт.
Но кобылу, конечно, взяли с собой всё равно. Без лошади героям появляться на людях, зверях, чародеях и прочих обитателях Страны Грёз вообще неприлично.
Всю недолгую дорогу Альбин хранил молчание и таинственный и торжественный, если не сказать напыщенный вид, так что расспрашивать о том, по какому, собственно, поводу их вызвали в Сольвейг, было совершенно бесполезно, да и не интересно, ведь, как известно, приятнее приятного только приятный сюрприз.
К концу пути Альбин сочинил стихотворение по случаю, которое назвал «Белая ворона».

Не говорите ворону «ты – бел,
А значит, одинок в своих исканьях,
Ведь если он умён, силён и смел,
То он не будет мучиться в метаньях.

А если есть у ворона друзья,
Живущие по совести и чести,
Он воин в поле!
Воин в поле я.
Вернее, в поле воины – мы вместе.

Однако он не спешил читать его вслух, а только снова и снова мысленно декламировал, и каждый раз на последних двух строфах слёзы наворачивались на его глаза.
Повод для полёта на ковре-самолёте был торжественный и радостный - открытие памятника из цельного метеорита в самом центре Сольвейга.
Говорят, Его Величество Амарант настаивал на том, чтобы в центре монумента возвышался Май-Милентий Кинли, но тот убедил правителя Страны Грёз, что гораздо более достоин славы белый ворон. И, конечно, просил не забыть Моза, Джада и Олди. Они восседали на Жемчужине справа от фигуры Альбина, а слева – Май на Рассвете. Причем, фигура Альбина возвышалась над всадниками. (Моз, разумеется, был воплощен в образе мудреца). Но ворон всё равно был слегка недоволен.
- Центральная фигура монумента могла бы быть, конечно, и побольше, - начал Альбин, и тут же подпрыгнул с весёлым «Ур-ра!».
«Ур-ра!» - полетели в воздух шары, голубые розы, шапки и даже золотой цилиндр.
Вообще-то, по совести говоря, на постаменте не хватало фигуры Лу, без которого герои не стали бы героями, впрочем, он даже и не обратил внимания на подобные мелочи, чародеи вообще по своей природе не тщеславны…

Записано со слов мудрейшего Моза преданным его учеником Мимозом.
Иллюстрации Ея Высочества Долины Радуг и Всея Страны Грёз Марты-Августины Кинли
3573321078 г. до н.э.
16:37
465
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...